Гамаш впился зубами в жареного цыпленка и овощной багет и решил, что ему определенно нравится столоваться здесь. Кое-кто из его сотрудников заказал пиво, но Гамаш отказался, он предпочитал имбирный лимонад. Груда бутербродов на блюде быстро таяла.
— Коронер обнаружил нечто странное, — сообщила Изабелла Лакост. — В ране застряли два обрывка пера.
— А что, разве у стрел нет оперения? — поинтересовался Гамаш. Он снова воочию представил себе святого Себастьяна и его стрелы — все, как одна, оперенные.
— Раньше было, — быстро вставила Николь, с радостью ухватившись за возможность продемонстрировать свою эрудицию. — Но теперь оперение пластмассовое.
Гамаш кивнул.
— Я не знал. Еще что-нибудь?
— Как вы сами видели, крови было совсем немного, что вполне согласуется с версией о мгновенной смерти. Она погибла там, где ее нашли. Тело не трогали. Предположительное время смерти — между шестью тридцатью и семью часами утра сегодня.
Гамаш рассказал своим сотрудникам о том, что узнал от Оливье и Иоланды, и раздал поручения. Первым делом следовало обыскать дом Джейн Нил. И как раз в эту секунду зазвонил сотовый телефон Гамаша. Это был адвокат Иоланды Фонтейн. Гамаш не повысил голос, но разочарование его было очевидным.
— Пока что мы не сможем попасть в дом Джейн Нил, — сообщил он, закончив разговор. — Невероятно, но адвокат миссис Фонтейн сумел отыскать судью, который согласился подписать постановление, запрещающее нам провести обыск в доме.
— До каких пор? — спросил Бювуар.
— До тех пор, пока не будет доказано, что это убийство или что миссис Фонтейн не наследует дом. Расставим приоритеты заново. Необходимо найти завещание Джейн Нил и собрать как можно больше информации о местных лучниках. Также я хочу знать, для чего охотнику, если он случайно застрелил мисс Нил, понадобилось вытаскивать стрелу. Кроме того, следует поподробнее разузнать об обстоятельствах смерти Тиммер Хедли. Я постараюсь организовать оперативный штаб по расследованию убийства где-нибудь здесь, в Трех Соснах. Я также собираюсь побеседовать с четой Морроу. Бювуар, я хочу, чтобы вы пошли со мной. Агент Николь, вы тоже.
— Сегодня День Благодарения, — напомнил Бювуар.
Гамаш остановился. Он совсем забыл об этом.
— У кого-то есть планы на сегодняшний ужин?
Все подняли руки. Если на то пошло, у него самого тоже были планы. Рене-Мари пригласила на ужин их лучших друзей. Это будет вечеринка в узком кругу, так что его присутствие весьма и весьма желательно, чтобы не сказать обязательно.
И он сомневался, что отговорка относительно курса лечения, который он якобы проходит, сработает на этот раз.
— Меняем планы. В четыре часа отправляемся в Монреаль, то есть через полтора часа. За оставшееся время постарайтесь сделать как можно больше. Продолжайте осмотр места происшествия и прилегающей территории. Работаем по горячим следам, потому что индейка ждать не будет.
Бювуар открыл деревянные ворота, за которыми начиналась извилистая дорожка, ведущая к дверям коттеджа. Вокруг дома цвели порозовевшие от холода гортензии. Сама дорожка была обсажена старыми садовыми розами, между которыми росли какие-то пурпурные цветы. Лаванда, решил Гамаш. Он сделал мысленную пометку при случае спросить у миссис Морроу, как они называются. Наперстянку и алтей он узнал сразу же, без подсказки. Единственное неудобство их квартиры в Утремонте, по его мнению, заключалось в том, что у них были только наружные ящики для растений, в которых можно было высаживать цветы. Вот такой садик пришелся бы им очень кстати. А здесь он прекрасно подходил скромному кирпичному домику, к которому они приближались по тропинке. Не успели они постучать в дверь, как она распахнулась, и Питер пригласил их в небольшую прихожую. В стену были вбиты крючья, на которых висели пальто и плащи, а под длинной деревянной скамьей виднелись сапоги.
— В новостях из Бурлингтона передали, что ожидается дождь, — сообщил Питер, принимая у них верхнюю одежду. Он проводил их в большую кухню в деревенском стиле. — Разумеется, они почти всегда ошибаются. У нас здесь нечто вроде микроклимата. Должно быть, это из-за гор.
Комната была теплой и уютной, с тускло мерцающими деревянными поверхностями и открытыми полками, на которых теснилась фаянсовая посуда, оловянные кружки и стаканы. Лоскутные коврики выглядели так, словно их нарочно в беспорядке разбросали по виниловому полу, отчего комнату наполняло спокойное очарование. На одном конце огромного соснового стола виднелся большущий букет, целый остров. С другой его стороны сидела Клара, закутавшись в вязаный шерстяной платок. Она выглядела больной и потерянной.
— Кофе? — Питер вовсе не был точно уверен, что предписывает на этот счет этикет, но все трое отказались.
Клара слабо улыбнулась и поднялась из-за стола, протягивая руку, отчего шерстяной платок соскользнул у нее с плеча. «В нас настолько укоренилась привычка быть вежливыми, — сказал себе Гамаш, — что, даже лишившись близкого человека и ужасно страдая от этого, мы стараемся выдавить улыбку».
— Мне очень жаль. Примите мои соболезнования, — обратился он к Кларе.
— Благодарю вас.
— Прошу вас присесть вон туда, — шепнул старший инспектор на ухо Николь, указывая на простой сосновый стул, стоявший у дверей в прихожую, — и делать заметки.
«Заметки… — сказала себе Николь. — Он обращается со мной, как с секретаршей. Два года в Сюртэ, Службе общественной безопасности Квебека, а меня просят делать заметки». Остальные устроились за кухонным столом. Она обратила внимание на то, что ни Гамаш, ни Бювуар не стали доставать блокноты.
— Мы полагаем, что смерть Джейн Нил стала результатом несчастного случая, — начал Гамаш, — но здесь мы столкнулись с одной проблемой. Мы не можем найти оружия, и никто не признался в совершении этого преступления, так что, боюсь, нам придется классифицировать происшедшее как смерть при подозрительных обстоятельствах. Может быть, вы назовете кого-нибудь, кто желал бы зла вашей подруге?
— Нет. Ни единой живой души. Джейн организовывала распродажу домашней выпечки и подержанных вещей для местного отделения Союза Женщин Англиканской Церкви здесь, в храме Святого Томаса. Она была школьной учительницей на пенсии. Вела спокойный и размеренный, не богатый событиями образ жизни.
— Миссис Морроу?
Клара ненадолго задумалась. Но мозг ее словно впал в спячку, неспособный дать четкий и ясный ответ на вопрос.
— Кому-нибудь была выгодна ее смерть? — Гамаш надеялся, что, быть может, ей легче будет ответить на более конкретный вопрос.
— Не думаю, — Клара наконец собралась с силами, испытывая неловкость оттого, что ее обуревали столь сильные чувства. — Она была вполне довольна собой, и уж никак ее нельзя было назвать состоятельным человеком, хотя мы никогда не говорили на эту тему. Жизнь здесь не такая уж дорогая, слава Богу. Она выращивала овощи, да и то большую их часть раздавала знакомым. Я всегда думала, что для нее это, скорее, было средством занять себя, а не жизненной необходимостью.
