— Если тебе так нравится домашняя еда, то удивительно, что ты до сих пор не женат, — сказала она, садясь за стол.
Она понимала, что завела опасный разговор, но ей было любопытно узнать, что заставляет мужчину его возраста оставаться одиноким.
— После развода моих родителей я принял решение не жениться до тех пор, пока не встречу ту, в которой буду полностью уверен, — неестественно глухо и серьезно отозвался Лоуренс.
Видимо он и до сих пор не примирился с мыслью, что его родители расстались, подумала Дебра.
— А как насчет тебя? Или ты принадлежишь к социальному типу женщин, которые предпочитают обходиться без семьи, но зато сделать хорошую карьеру?
— Да, мне нравится моя работа. Но в наше время женщина может удачно совмещать карьеру с заботами о муже и семье, — мягко возразила она.
— Ты хочешь иметь детей?
— Наверное, да, — после секундного колебания ответила Дебра. Ей хотелось сказать: «От тебя — да, твоих детей — да», но вынуждена была сдержаться. — А ты?
— С одной стороны, инстинкт продолжения рода говорит «да». Вполне обычное желание, к тому же продиктованное самой природой человека. Да. Но, с другой стороны, я был свидетелем кровавых, жестоких войн, смотрел в серьезные не по возрасту глаза детей, знающих современное оружие лучше, чем сказки Ганса Христиана Андерсена, и с опаской ждущих наступающего дня…
Непонятно, хочет он семью или нет?
— Ты превосходная хозяйка, — похвалил ее Лоуренс, отодвигая пустую тарелку — Когда-нибудь я сам приготовлю тебе еду. Хотя, признаюсь, вряд ли у меня получится сотворить что-нибудь на этой допотопной плите.
— Она вполне прилично работает. Хочешь пирога?
— Не откажусь, спасибо.
Дебра с удовольствием наблюдала, как он с аппетитом уминает пирог. Ведь она старалась специально для него и теперь была вознаграждена сполна.
— Ты сиди на месте, я сварю нам кофе, а потом помою посуду, — сказал Лоуренс.
Когда он снова сел за стол, едва светившиеся люстры погасли окончательно, и кухня погрузилась в темноту.
— Полагаю, мы лишились электричества. Жаль, а я рассчитывал принять горячий душ на ночь.
— И примешь. Эта плита нагревает и воду, — успокоила его Дебра, а потом не удержалась и съехидничала: — Ты настоящий городской ребенок, считающий, что если нет электричества, то, следовательно, нет и жизни. Ты привык жить только в цивилизованных условиях.
— Не совсем так. Были времена, когда отец бросил нас, и мы с мамой жили очень бедно. Это было в Канаде. Мы арендовали дом, но мама не работала, просто не могла по состоянию здоровья, и нам нечем было платить за него. Тогда мы переехали в меблированные комнаты в самом бедном квартале, — угрюмо поведал Лоуренс.
— А чем занимался ты? — тихо спросила она, понимая его противоречивое желание поделиться своими воспоминаниями о нелегком детстве и одновременно постараться утаить их.
— Работал продавцом газет, был посредником в некоторых делах, — неохотно ответил он. — Пойду зажгу керосиновые лампы. Темно, хоть глаз выколи.
Он был прав: в доме царила кромешная тьма. Дебра подошла к окну и прислушалась: дождь барабанил по крыше и подоконнику, не переставая.
— Мы можем перебраться в гостиную и зажечь камин, если хочешь, — предложила она. — Там есть какие-то книги. Ванесса разрешила пользоваться ее библиотекой…
— Но мы можем остаться и здесь, если ты не против…
Она кивнула головой в знак согласия. Ей нравилось сидеть в уютной, обжитой кухне. Они вместе вымыли посуду, храня при этом гробовое молчание, а затем она стала варить куриный бульон. Лоуренс вышел во двор за топливом для плиты. Когда он вернулся, на нем не было сухого места.
— Сильный ветер. Практически настоящая буря.
— Сейчас принесу тебе сверху полотенце.
— У меня другое предложение: почему бы мне не принять горячий душ сейчас?
— Отлично. К тому времени, когда ты спустишься вниз, суп будет сварен и заправлен, я соберу поднос для Ванессы, — с готовностью откликнулась Дебра.
— Жаль, что мы так мало знакомы, а то я пригласил бы тебя с собой и попросил потереть мне спину, — задиристо сказал Лоуренс.
Она вспыхнула, а он, глядя на ее пылающие щеки, рассмеялся и начал подниматься по лестнице.
Придумал, тоже мне, потереть ему спину! Закрыв глаза, Дебра на минуту представила себе его мускулистое нагое тело, кожу в мельчайших капельках воды, едва уловимый аромат… Она вздрогнула и открыла глаза, потрясенная живостью картины, нарисованной ее воображением. Нет, лучше заняться супом. Она сняла кастрюлю с конфорки и услышала, что Лоуренс зовет ее.
Дебра бросилась вверх по лестнице и налетела на него, стоявшего на самой верхней ступеньке. На нем, кроме узенького полотенца, обмотанного наподобие набедренной повязки, как у дикаря, ничего не было. Она жадно впилась в него глазами, восхищаясь его фигурой. Какая удивительная рельефность мышц! Капельки воды на загорелом теле, сверкавшие в тусклых лучах керосиновых ламп, напоминали драгоценные жемчужины и подчеркивали его смуглость.
— Где банные полотенца? Я не смог найти их.
Она совсем забыла сказать ему, что банные полотенца лежат в комоде в ее комнате. Чувствуя себя виноватой, Дебра поспешила в свою спальню.
— Они лежат здесь.
Повернувшись, она увидела, что он последовал за ней и стоял на пороге комнаты.
— Вот, возьми.
Дебра положила полотенца на кровать, боясь не то что прикоснуться к Лоуренсу, но даже смотреть в его сторону. Никогда еще в жизни она не испытывала столь неистового влечения к мужчине, как сейчас, и страшилась этого.
— Посмотри на меня…
Он тихо подошел к ней, повернул к себе лицом и заглянул ей в глаза.
— Почему ты так напугана? Неужели не понимаешь, как важно мне видеть, что ты тоже хочешь меня? — не отрывая от нее взгляда, тихо спросил он.
— Я… — слова застряли в горле, и она беспомощно замолчала.
— Ты же хочешь меня, — повторил Лоуренс. — Я вижу по твоим глазам. И твоя грудь подтверждает мои слова. — Он коснулся пальцами набухшего соска и простонал: — Боже мой, Дебра!
— Там Ванесса… — слабо запротестовала она, когда он крепко обнял ее, поставив на тумбочку лампу.
— Она спит. Я заглядывал к ней некоторое время назад. Позволь мне заняться с тобой любовью, Дебра, — хрипло прошептал он. — Это желание не покидало меня с того момента, как я впервые увидел тебя.
7
Дебра поняла, что она уже не может, да и не хочет останавливать его. Едва он приник губами к ее устам, все было забыто, она полностью отдалась во власть жаркого поцелуя, ввергнувшего ее в водоворот страсти. Магические движения его языка вызвали в ней еще большее возбуждение. Она вся трепетала в его руках.
