Город понравился Луизе, а Луиза (Кора сразу заметила) понравилась городу. Как только они вышли в сырой теплый вечер, самые разные мужчины – рабочие в одних рубашках, матросы, даже хорошо одетые господа, спешившие по делам, – несмотря на общую суету и спешку, заглядывались на Луизу, скользили взглядом по ее фигуре. Красивые женщины в шелковых платьях оборачивались на ее прическу: коротких стрижек вокруг было много, но ни у кого не было Луизиной челки. То есть Кора надеялась, что они смотрят на волосы. Луиза еще в поезде с самого утра отправилась в дамскую комнату и вернулась оттуда в светло-зеленой юбке и белой блузе с короткими рукавами и глубочайшим треугольным вырезом. Луиза клялась, что мама не просто одобряет эту блузу, а сама ее Луизе купила. Кора быстро сдалась. То ли Луиза врет, то ли Майра плохо соображает, теперь уже не разберешь. В общем, Луиза вплыла в улицы Нью-Йорка, притягивая взгляды: прелестное личико, потрясающая прическа, юная грудь в декольте. Луиза притворялась, что не замечает взглядов, но Кора, искоса посматривая на нее, догадывалась, что та все видит.
Между тем Кора знала, что сама выглядит не блестяще. Ей нужно было принять ванну: окна в поезде всю дорогу от Чикаго были открыты, и Кора чувствовала себя так, будто ее окунули в машинное масло, хорошенько прожарили и вдобавок посыпали пылью. А еще она устала. Туфли у нее были практичнее, а каблуки ниже, но когда они шли через улицу к стоянке такси по стершимся полоскам перехода, Кора ковыляла, еле поспевая за Луизой.
– Здесь все такие быстрые! – сказала Луиза, оглянувшись через плечо. – Вы заметили? Быстрее ходят, говорят и вообще! Так шикарно!
Действительно, было чему дивиться: суета, суматоха, толпы народу. Кора старалась не заглядываться на дома, как провинциальная разиня (каковой и была). Она всерьез приняла предупреждения домашних: в Нью-Йорке будь начеку, там орудуют жулики и карманники. Правда, за несколько минут, что они ждали такси, ни жуликов, ни карманников не появилось. Но когда они с Луизой оказались в машине, в относительной безопасности, – тут уж Кора вволю нагляделась на здания, и машины, и поезда, и трамваи – их здесь было столько, что и вообразить невозможно. Кора видела фотографии Нью-Йорка, уличные сценки, гулянья. Годами вглядывалась в них, пытаясь зацепиться за что-нибудь знакомое с детства – угол дома, фасад, лица прохожих. Но она даже не представляла, как на самом деле шумно в этом городе, сколько тут моторов, и гудков, и дрелей, и отбойных молотков, и лязга поездов на виадуках. Если дома рассказывать про Нью-Йорк, если подыскивать для него подходящие слова, получится сто Даглас-авеню сразу, да в базарный день, да все их столкнуть, узлом завязать и друг на друга взгромоздить. Город ошеломил Кору, впечатления уже переполнили ее.
Но Луизин энтузиазм не убывал, даже когда они прибыли на Западную Восемьдесят шестую улицу, даже когда вскарабкались по лестнице на три пролета, даже когда нашли ключ под отваливающейся стенной панелью справа от двери, как владелец и предупреждал Леонарда Брукса, и наконец вошли в довольно-таки убогую квартирку.
– Нормально, жить можно, – объявила Луиза, безуспешно пытаясь зажечь свет. Кора понадеялась, что лампочка просто перегорела. Маленькая гостиная с бледно-желтыми стенами, конторка и круглый стол с тремя стульями, места почти нет. Окна тоже нет; вместо него над конторкой висел в рамке портрет сиамского кота маслом. Кора вслед за Луизой прошла в узкую кухню, она же – проход в спальню, такую же, как гостиная, но с гороховыми стенами. В спальне было окно и даже вентилятор под потолком, но не было ковра. У кровати – дверь в ванную. В самой спальне дверь отсутствовала.
Луиза плюхнулась на кровать, объявила ее очень удобной и сказала: жителям Нью-Йорка все равно, какая у них квартира, потому что они не сидят дома.
– И мне это нравится, – она повысила голос, когда Кора включила воду в ванной. – Я могу жить хоть в каморке, лишь бы поблизости все самое важное!
– Горячая вода есть, – сказала Кора.
В ванной тоже было окошко, выходившее в вентиляционную шахту, а стены почему-то кроваво-красные. Да хоть в оранжевую полосочку, подумала Кора, главное – ванна. Она разулась и просунула голову в спальню:
– Душа моя, я приму ванну. Если надо, могу тебя пропустить.
– Нет, мне не надо. Идите. – Луиза включила вентилятор. – Только не очень долго. Скорей бы куда-нибудь пойти.
Кора в дверях обмахнулась ладонью.
– Есть хочешь? – Вода в ванной шумела, и Кора тоже повысила голос. – Вроде мы в поезде плотно поужинали.
– Нет. Я не голодная. Давайте поедем на Таймс-сквер. На метро!
– Ох, Луиза. – Кора покачала головой. Она ужасно устала. В поезде были удобные полки, с занавесями, со взбитыми подушками, но ей было неуютно в соседстве с незнакомцами, да и тряска мешала. Так что она не выспалась.
– Вы, наверное, устали. – Луиза поправила декольте. – Ладно. Принести вам что-нибудь?
Кора воззрилась на нее. На улице кто-то завел машину. Луиза тоже посмотрела на Кору, улыбаясь так, будто сказала что-то вполне очевидное.
– Уже совсем темно. – Кора кивнула на окошко спальни, в котором, кроме вентилятора, было видно только глухую кирпичную стену футах в шести. – А у тебя завтра первый урок.
– Да он аж в десять начинается. Все будет в порядке. – Луиза проскользнула в ванную мимо Коры, глянула в зеркало – кратко, но одобрительно. Красивая. И не вспотела совсем. В комнатах душно, они долго ехали, но Луиза будто и не вспотела, и не устала, и даже не запылилась с дороги. Она осталась в туфлях на высоких каблуках. Кора свои уже сняла, и в зеркале они оказались одного роста.
– Луиза, – вздохнула Кора, готовясь к противостоянию. Теперь его точно не избежать. Она посмотрела, сколько воды набралось в ванну. – Прости. Но я не разрешаю тебе гулять одной.
Луиза больше не улыбалась. Она глубоко вздохнула, опустила голову и вернулась в спальню.
– Я недалеко. Прогуляюсь по окрестностям, и все. Не волнуйтесь, не убегу.
– Я не могу отпустить тебя одну. Никуда. – Кора прислонилась к косяку. – Думаю, ты и сама это понимаешь.
Луиза посмотрела на нее исподлобья. Похожа на быка, подумала Кора.
– Ничего я не понимаю. – Луиза встала между кроватью и гороховой стеной и скрестила руки на груди. Кожа в декольте покраснела. – Я не знала, что я в тюрьме. А в чем тогда мое преступление? В чем конкретно меня обвиняют?
Кора потерла глаза. У нее не было сил на глупые споры. И вообще, если она сейчас же не снимет корсет, то лопнет, как разваренная сосиска.
– Да, я голодная. – Луиза вскинула голову. – Только сейчас поняла. Вы купайтесь, а я обойду вокруг квартала и посмотрю, где тут можно поесть. Я мигом.
– Если правда хочешь есть, хорошо, я надену туфли и мы пойдем вместе. По дороге сюда я видела закусочную, и она была еще открыта. Кажется, в нашем квартале. А завтра сходим на рынок и купим съестного.
Луиза цокнула языком и завела глаза к потолку.
