— Строиться, шакалы! — рявкнул Белинский так, что даже Равиль в камышах испугался. Теперь он совсем растерялся. Еще можно было бросить гранату. Но он совершено не представлял, где теперь Воин.
А Белинский все не унимался:
— Вас для этого здесь оставили, засранцы?! Я кому сказал — в роте сидеть!!? Я искать вас должен!!? Шагом марш!
Равилю ничего не оставалось, кроме как зажать усики запала и попытаться проследить, куда офицер уведет солдат.
…Одному Аллаху было известно, что у замполита в голове. Строй из пятерых измученных солнцем и наркотиками солдат Белинский остановил рядом с водовозкой. Водила как раз сливался в водонапорную башню.
— И чё Белочке нашему не спится?.. — еле слышно подал голос Белоград, пока замполит чего-то втюхивал водовозу.
Мамедов поддержал:
— В такую жару? Ё-ма-ё…
Старый не мог сдержаться, чтобы не схохмить:
— А в нього й батько такый — йдэ, йдэ, та як побижыть…
Солдаты, еще под воздействием наркотика, захрипели истерическим смешком.
— Э, клоуны, ко мне! Становись! — скомандовал Белинский.
Бойцы выстроились у водовозки.
— Толком смеется тот, кто смеется последним. Ара! Мочи! — и Белинский рванул струны гитары.
Оторопевшему Богдану досталось первому. Поток, хлынувший на головы бойцов, ошарашил напрочь. Бойцы еще успели отбежать в стороны. Белоград же просто сел на песок. Ему досталось больше всех. Через пару секунд рядом с неудержимым хохотом уселся Рустам. К концу процедуры в головах у бойцов прояснилось абсолютно.
— Строиться! Ржет он… — выдал замполит, вдоволь налюбовавшись на мокрых как новорожденных котят дембелей.
С идиотскими улыбочками на лицах вся пятерка выстроилась в одну шеренгу. Белинский приблизился к Белограду вплотную:
— Карбышев, блин горелый. Выйти из строя!
Богдан сделал два шага вперед.
— Остальные — напра-во, на гауптвахту — шаго…ом марш! — скомандовал замполит и добавил Белограду далеко недоброжелательно. — А с тобой мы прогуляемся, для начала.
Уже в штабе, у самой двери особиста, Белинский подтянул сержанта к себе за еще мокрую хэбэшку и прохрипел ему в лицо:
— Твоя задача рассказать там все, что произошло на дороге и все, что вы вытянули из географа. И не дай Божок тебе квакнуть там хоть слово про нашу с ротным рыбалку — уйдешь домой после жидовской Пасхи. Ты все понял?
Белоград не стушевался. С придурковатой улыбочкой он осмелился даже поддеть старлея:
— Это как Вы, товарищ старший лейтенант…
Но, заметив в глазах замполита искры нарастающего гнева, сержант тут же спохватился и неуклюже поправился:
— Вы ж раньше меня на замену уйти можете, товарищ старший лейтенант.
— Ничё… Ради тебя я задержусь малёха. Доставлю тебе удовольствие… Карбышев… — прошипел Белинский и толкнул дверь особиста.
За нею ждали уже второй час. И до совещания штаба бригады оставалось два часа. Капитан Озеров уже начал терять терпение:
— Это и есть звезда Ваша эстрадная.
— Так точно, сержант Белоград, она самая, — бросил Белинский.
— Чё ж она у Вас мокрая такая…
Внезапно, из голоса Озерова исчезли ироничные нотки:
— Ну, рассказывай, мокрушник: как языка на дороге замочил…
Уже через два часа Озеров докладывал:
— Показания «географа» только подтверждают — противник готовится встречать колонну из Асадабада.
Разглядывая невнимательно пейзаж за окном, полковник Дантоев бросил через плечо:
— А разведка?
Ответил снова Озеров:
— Советники уже неделю докладывают о передвижениях мелких отрядов противника по всей провинции.
Дантоев привык задавать односложные вопросы:
— И?..
— Идут в Хару, — подтвердил особист.
Дантоев уточнил:
— А там?
— А там у нас никого нет. Но, все говорит за то, что там склады, и, что именно там базируется Тахир. А он уже всю округу под себя подмял.
После значительной паузы полковник снова спросил особиста:
— Так говоришь, со всей провинции туда идут?
— Так точно, со всей.
— А как думаешь, капитан, сколько их всего?
Озеров не нашел что ответить:
— Дак…
К обсуждению подключился начальник штаба — майор Синельников:
— Во всяком случае, соберется достаточно, чтобы ими заняться.
Дантоев уселся перед картой:
— Это и есть Хара?
Угадывая ход мыслей комбрига, Синельников принялся докладывать в подробностях:
— Три наших батальона и батальон разведки наших братьев…
Дантоев бросил поощрительный взгляд на начштаба.
Синельников продолжил:
— План следующий… Лучше всего было бы оставить все, как есть: в Асадабаде отправляем офицеров в город, за продуктами и начинаем формировать ложную колонну. Пусть с Верблюда сигнализируют. Пусть они собираются в Харе. А мы, забрасываем пехоту вертолетами на главенствующие вершины и подтягиваем броню…
При этих словах замялся Майор Величко, начальник артиллерии. Дантоев поднял вопросительно брови.
— Разрешите, товарищ полковник!
Дантоев кивнул. Величко, как всегда, говорил торопливо и невнятно:
— Из штаба армии доводили: Исламабад закупил партию зенитно- ракетных комплексов «Блу-пайп». А американцы закончили разработку нового комплекса — «Стингер».
Комбриг переадресовал Синельникову:
— Как думаешь, теоретик, где они его испытывать будут? Может, в Алабаме?
Синельников постарался парировать:
— Ночью, десантирование… Этого еще никто не применял. На подлете летчики могут погасить фонари. А стрелять на звук в горах — дело не благодарное. Они точно такого не ждут. Пехота заткнет им выход из ущелья и перекроет отход в горы. Затем, как ершом, прочесываем броней ущелье; громим и склады, и значительное формирование живой силы противника — банду Тахира.
Согласование и утверждение плана операции в штабе армии и в округе отняло еще несколько дней — до седьмого марта…
Глава пятнадцатая
…Детей рожали совсем близко — от "Приемного покоя" и полсотни шагов не было. Папашки, какие помоложе, едва в сугробах не валялись. То ли от счастья, то ли от доз чрезмерных. Стоило только девченкам продемонстрировать в окне своего отпрыска — нового Человека! Впрочем, публика повзрослее, повизгивая от умиления, реагировала не менее выразительно.
