Мы сели в «уазик» и поехали к чеченско-дагестанской границе. Пока выбирались из Грозного, чуть не подорвались на фугасе. Мы уже проезжали небольшой мост через Сунжу, когда за нашей спиной прогремел взрыв.
— А ведь это нас хотели шарахнуть, — нервно усмехнувшись, сказал Жора.
Я кивнул и поежился. Сейчас ты цел, а через минуту можешь стать грудой костей, которые ночью подберут и сожрут голодные грозненские собаки. Случайная закономерность в цепи закономерных случайностей.
Уже на выезде из города кто-то открыл по нам огонь из лесопарковой зоны. И снова мы проскочили. А ведь бог любит троицу, вспомнил вдруг я и стал напряженно ждать новой беды. Но нам повезло: больше злоключений в Грозном у нас не было. Правда, километров через десять нас чуть было не прихлопнули свои. Увидев впереди блокпост, Миша не стал сбавлять скорость — решил проскочить мимо с ветерком. А там, видно, поняли наш маневр по-своему и ударили из подствольника. Мы снова чудом остались живы. И это произошло только потому, что наш водитель Мишка испугался и затормозил. Нас тут же окружили ребята в голубом камуфляже и бронежилетах, как потом оказалось, бойцы приморского ОМОНа. Они заставили нас выйти из машины и положить руки на капот. Когда выяснили, кто мы такие, отпустили с миром. Червоненко психанул. Вы нас, говорит, чуть было не шлепнули, сволочи. Разве можно-де без предупреждения стрелять? Мы же свои. А командир их, усатый здоровенный прапорщик, решил отделаться шуткой: свой, говорит, не свой, а на дороге не стой. Есть такая, оказывается, поговорка. Мы поехали дальше.
Шоссе, ведущее от Грозного в сторону Дагестана, оказалось полупустым. Беженцы из Чечни в большинстве своем ушли в Ингушетию, потому что Дагестан после недавнего нападения чеченских ваххабитов на эту республику перекрыл границу. Все тогда началось внезапно. Незадолго до этого позорно для России закончилась первая чеченская война, федералы отступили, проклиная свое правительство за то, что оно не дало им возможности довести дело до победного конца. Чечня ликовала. Еще бы — победа! «Чехи» думать не думали, что Россия так легко уступит им. Ведь как все было… Федералы заняли Грозный и уже готовились штурмовать последние бастионы чеченских боевиков, как вдруг прозвучала команда «Отбой». Тут бы вождям мятежников притихнуть и заняться укреплением своей власти в исламской республике Ичкерия, но они как будто одурели от победы. Они решили, что так же легко удастся установить свою власть в других республиках Северного Кавказа. Начали с Дагестана. Там у них была своя «пятая колонна». Местные ваххабиты — приверженцы нового для этих мест религиозно-политического течения в исламе. Раньше об этом течении мало кто знал, хотя ему уже почти два века. Первые ваххабиты появились в Центральной Аравии, они преследовали благородные цели — ратовали за «чистоту» в исламе и боролись за объединение Аравии. Теперь времена изменились, и цели у ваххабитов, а вернее, у их вождей, совсем иные. Какие? Да об этом каждый пленный ваххабит говорит, не стесняясь: мы-де завоюем весь мир.
Мы ехали и все время напряженно смотрели по сторонам. Кавказ — опасное нынче место для подобных путешествий. Каждый куст, каждая рощица, возникавшие то слева, то справа от дороги, могли быть укрытием боевиков. А те умеют стрелять по движущимся целям. К тому же чеченцы владеют еще и подрывным искусством. Чаще всего для этой цели применяются радиоуправляемые фугасы, которые боевики маскируют прямо на дорогах. Есть еще растяжки, которые обычно ставят в населенных пунктах и которые рассчитаны на пешего противника. Сколько их, искалеченных молодых мужиков, пришлось повидать мне на этой войне! И странное дело: весь мир сегодня восстал против мин, и только в Чечне все остается по-прежнему. Какая уж тут, к черту, цивилизация, если сама земля дышит смертью.
Чем дальше мы удалялись от гор, тем все спокойнее становилось на сердце. Менялся ландшафт. Где-то за спиной остались поникшие травы в лугах да померкшая зелень на уставших от долгого лета деревьях — их сменили вполне еще живые летние цвета. Чувствовалась близость моря.
— Интересно, какая сейчас температура в Каспийском море? — с интересом разглядывая незнакомые пейзажи, произнес Червоненко.
— А что это тебя так интересует? Может, искупаться захотел? — спросил я.
Жора фыркнул.
— Ты что, меня дураком считаешь? — спросил он. — Я купаюсь исключительно летом. Хотя, было дело, и в декабре искупаться пришлось… Я тогда в Болгарии по туристической путевке отдыхал. У нас подобралась классная компания. Однажды выпили как следует — ну и решили в Черном море сполоснуться. Местные думают, дурдом, а нам хоть бы что. Выйдем на берег, выпьем ихней ракии и — бултых! — в холодную воду.
— А что такое, товарищ подполковник, ракия? — поинтересовался Миша.
— Виноградная водка, — ответил тот.
— Вкусная? — снова спросил Миша.
— Водка вкусной не бывает — это не мороженое, — со знанием дела произнес Червоненко.
— Ну, я в смысле — хорошая или плохая? — не унимается Миша.
Червоненко хмурит брови.
— Запомни, сынок: водки плохой не бывает, — говорит он. — Ты разве не знаешь? Водка бывает только двух видов — хорошая и очень хорошая.
Миша улыбнулся.
— А ведь ты не прав, — сказал я. — Однажды я пил такую китайскую дрянь, что желудок чуть было вторую Великую французскую революцию не устроил. Я ее туда, а он в штыки. Знает, дьявол, что почем.
— Значит, то не водка была, — с серьезным видом заявляет Червоненко.
— Водка, это на бутылке было написано, — сказал я.
— А ты не читай, что пишут, ты на вкус проверяй. Я помню, когда-то и на бутылке с денатуркой череп с костями был нарисован, а под ним — «Денатурат пить нельзя — яд!». А ведь пили, да еще с каким удовольствием.
Я сидел впереди рядом с водителем, и когда подполковник вспомнил о денатурате, я усмехнулся и повернул к нему свое лицо.
— А ты, случаем, не пил эту гадость? — спросил я его.
Он как-то весело гоготнул, а потом шмыгнул носом.
— Да что ты, мне мама не разрешала, — произнес он и снова гоготнул. И я понял, что он просто не хочет при пацане признаваться в грехах молодости.
— Товарищ подполковник, а что такое денатурат? — спрашивает вдруг Миша.
Червоненко звонко цокает языком.
— Ты понимаешь, Митя, эти молодые люди уже совершенно из другого теста сделаны, — кивнул он на водителя. — Они даже не знают, что такое денатурат! А ты знаешь, что такое «Солнцедар»? — спрашивает он водителя. — А «Осенний сад»? Тоже не знаешь? А ведь мы, друг мой, выросли на этих напитках. Это они воспитали в нас настоящий патриотизм и закалили нашу волю. А вы, что видели вы? Поддельный спирт «Ройял»? Эх, вы, дети странной России!
Я понимал, что Червоненко мается дурью от безделья, но мне были приятны его воспоминания о «нашей эпохе», когда в стране жилось бедно, но счастливо и о войнах говорили только в прошедшем времени.
