Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
— Черт, черт, горячо!
Он пытался снять с себя ботинки, но не смог сделать этого, поскольку их намокшая кожа была высушена слишком быстро и от этого сжалась вокруг ступни. Единственным выходом было вылить на них ведро воды, чтобы кожа размягчилась. Солдаты, находившиеся в блиндаже, не смогли удержаться от смеха. К счастью, среди поступившего в полк нового обмундирования были и ботинки, и Клосс смог сменить свою обгоревшую пару ботинок на новую.
25 февраля русские снова атаковали. Но атака была подавлена заградительным огнем действующего теперь на их позициях горноартиллерийского полка. Стрелки использовали последовавшее за этим затишье, чтобы отступить к новым линиям обороны под Ингульцом. Как и слишком часто случалось прежде, при создании этой новой линии фронта, было сделано несколько решающих ошибок. В то время как офицеры, находящиеся на передовой, могли развить практическую стратегию и соответствующие тактические концепции, верно оценив ситуацию, свои ресурсы и силы противника, штаб Верховного главнокомандования сухопутных сил Вермахта ОКХ снова и снова сводил на нет все принятые ими решения, издавая нелепые приказы удерживать ненужные позиции. Последствием этих не соответствующих обстановке решений были огромные и невосполнимые потери в матчасти и в человеческих жизнях. Истощенный армейский тыл уже не мог компенсировать потери такого масштаба. Военные операции стали рискованными и превратились в несогласованное отступление, которое становилось все более и более хаотичным и заканчивалось тем, что каждый спасал себя, как только мог. Новый фронт под Ингульцом стал еще одной предварительно запланированной катастрофой. Протяженность линии обороны было запрещено сокращать, необходимая реорганизация войск не была осуществлена. В результате русские атаки обрушивались на чрезмерно растянутые и слабо защищаемые линии обороны немцев. У командиров в подобной ситуации оставалась только призрачная надежда на части, обладавшие высоким боевым духом, решимостью и фронтовым опытом. Именно такой была 3-я горнострелковая дивизия. Вследствие этого она снова и снова оказывалась брошенной в самую гущу кровопролитных боев. Именно на ее плечах лежало бремя предотвращения прорывов врага и окружения. Резервные позиции были сооружены наскоро и не являлись сколь-либо реальной оперативной защитой. Недостаток личного состава и материальных ресурсов был огромным.
1 марта советская атака снова обрушилась на позиции стрелков. На этот раз решимость русских казалась исключительной. На участке фронта, удерживаемом 3-й горнострелковой и соседней 16-й танково-гренадерской дивизиями, русские могли постоянно восполнять свои потери свежими силами. Каждый день у них появлялось до тысячи новых солдат, в то время как немцам некем было компенсировать свои потери. На третий день атаки пехота танково-гренадерской дивизии была фактически уничтожена, и горным стрелкам пришлось защищать еще и позиции соседей. К четвертому дню дивизия сократилась до половины от своей боевой численности. Только чудом я оставался невредим (не считая, конечно, царапин и ушибов), несмотря на то что был все время в гуще боевых действий. В который раз происходящее доказывало, что высокий боевой дух и опыт могут долгое время возмещать численное и техническое превосходство противника. Но к концу пятого дня наш батальон сократился всего до шестидесяти бойцов.
Когда мы сражались с врагом, атаковавшим нас с двух сторон, звуки свирепого боя неожиданно раздались со стороны тыла. В тот же самый момент связист получил сообщение по радиосвязи из штаба батальона о том, что русские атаковали их командный пункт и штаб нуждается в помощи. Было ясно, что боевая группа врага сумела прорваться через линию фронта и теперь стремилась нейтрализовать руководство немецкого сопротивления.
Превосходя нас в численности (сто бойцов против тридцати), русские совершенно неожиданно обрушились на совершенно неготовый к подобной атаке отряд, охранявший штаб. Разгорелся свирепый бой, в котором боеприпасы защитников штаба стремительно истощались, и все больше и больше немецких бойцов падали под огнем нападавших. Атака на основном направлении боев к этому моменту свелась к перестрелке со значительного расстояния, а потому командир роты пошел на риск и послал несколько бойцов поддержать защитников командного пункта. Он также связался с соседними ротами, и они тоже послали по несколько солдат. В результате был быстро собран небольшой отряд из двадцати бойцов, в числе которых был я и мой товарищ, закаленный в боевых патрулях, который должен был сопровождать меня в роли наблюдателя за противником.
Было около 7.00, и было решено развернуть контратаку в 8.00. Уже через час стрелки двинулись в направлении командного пункта, до которого оставалось менее полутора километров, так быстро, как только могли, но при этом со всеми возможными предосторожностями. Через пятнадцать минут мы встретились с русской боевой группой.
На участке, усеянном кустарниками и небольшими холмами, командный пункт располагался в овраге в нескольких шагах от крутого холма. Этот холм не могли занять слабые силы немцев, а для русских он имел большое стратегическое значение, поскольку с его вершины они могли контролировать немецкие позиции. Защитникам командного пункта пришлось отступить к последнему укрепленному блиндажу. Они находились на последнем издыхании и теперь отвечали на свирепый огонь атакующих лишь одиночными прицельными выстрелами. Подступы к командному пункту были усеяны трупами солдат обеих сторон.
Горные стрелки, пришедшие на помощь товарищам, остановились, чтобы разобраться в ситуации. Пришло время проявить себя снайперу и его наблюдателю. Мы быстро выбрали скопление кустарников, которое обеспечивало нам хорошую маскировку, но при этом позволяло ясно видеть поле боя. План состоял в том, чтобы стрелки развернули атаку, а я с товарищем во время нее уничтожили как можно больше противников. У наблюдателя был очень широкий обзор в сравнении со мной, вынужденным смотреть на все через свой оптический прицел. Соответственно, обладавший лучшим обзором наблюдатель мог повысить эффективность снайпера, наводя его на цели. Я установил свою винтовку на огневую позицию, когда увидел, как немецкий пехотинец, который, казалось, был мертв от кровоточащей раны в голову, закрыл свое лицо руками только для того, чтобы тут же быть изрешеченным огнем пулемета. Под градом пуль лицо и шея немца превратились в кровавое месиво. Мой наблюдатель мгновенно определил место нахождения пулеметчика:
— Небольшое земляное сооружение в десяти метрах справа.
Я тут же повернул свою винтовку и поймал русского в оптический прицел, перекрестье которого остановилось на частично открытой грудной клетке противника. Пуля со смертельной точностью поразила цель на расстоянии 150 метров.
Мой выстрел стал сигналом к началу атаки для остальных. Стрелки открыли огонь. Пули поражали каждого врага, которого мог найти мой наблюдатель. Бой был коротким, но кровопролитным. Внезапно русские под неожиданным для них перекрестным огнем и с ростом потерь отказались от продвижения к командному пункту и, отчаянно стреляя во все стороны, через несколько минут отступили. Около двадцати из них исчезло в перелеске. Они оставили восемьдесят убитых и раненых. У стрелков не было времени, чтобы сделать что-либо еще. Коротко обсудив ситуацию с оставшимися в живых защитниками командного пункта, мы двинулись назад. Через двадцать минут мы вернулись к своим товарищам, оборонявшим позиции на основном направлении атаки.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
