Но Брент, казалось, чувствовал себя столь же непринужденно и среди громад дорогих домов. Он говорил, что чем человек богаче, тем он менее наблюдателен. Богачи путают свои домищи с крепостями. А значит, богатого купца легче надуть, чем бедного плотника, который живет над своей лавкой и понимает, насколько хрупким является его благополучие.
Брент неожиданно остановился и обернулся. Его темные глаза блеснули в слабом свете луны.
— Вот этот, — указал он на угловой дом. Его голос был слишком низким и скорее принадлежал взрослому Бренту, чем мальчику, но во сне Марвик не обратил на это внимания. Никто другой столь часто не являлся в снах белфарскому вору. Иногда он видел точно воспроизведенные моменты прошлого, а иногда они смешивались с фантазиями, которые посещали его дремлющий мозг. В любом случае, он привычно наслаждался сном, с удовольствием погружаясь в его поток и стараясь припомнить детали при пробуждении.
Сцена переместилась к парадной двери дома, Брент склонился к замку, искусно исследуя его внутренности при помощи набора отмычек. Мар-вик нервно оглядывал противоположную сторону улицы, уверенный, что кто-нибудь непременно скрывается в тени высоких ступеней одного из соседних особняков. «Высокий мужчина», — подумал он, но стоило мальчишке присмотреться, и видение исчезло, а Брент просто рассмеялся, когда Марвик предложил удрать домой.
Теперь сон превратился в вереницу расплывчатых образов: извлечение содержимого большого бархатного ларца для драгоценностей, пока его владелец храпел в нескольких шагах от них. Брент запихивает в карман небольшую обсидиановую статуэтку, обнаруженную на антикварном столе в библиотеке. Марвик выдвигает ящик буфета, в котором хранится столовое серебро, одна блестящая ложка выскальзывает у него из пальцев и со звоном падает на пол. Трое охранников купца, полуодетые, но успевшие вооружиться мечами, ворвавшись в дверь кухни, кидаются на них. Брент, темный силуэт в ночи, бесплотный, словно дух, проносится между ними, поставив подножку одному и опрокинув другого на кухонный стол. Марвик, чье сердце готово выскочить из груди, попытался отпихнуть последнего, и тогда сверкающий клинок рассек ему предплечье. Он закричал, и кричал, пока сумка с серебром, казалось, слишком медленно падала на пол, вилки и ложки со звоном сыпались из бархатного мешочка. Затем, когда оружие поднялось для завершающего удара, что-то темное со свистом прорезало воздух и ударило человека в лоб, фонтаном хлынула кровь — статуэтка, которую успел прихватить Брент.
Каким-то образом они скатились со ступенек, по пятам неслись уже пришедшие в себя два охранника, которых Брент свалил в начале потасовки. У Марвика сдавило грудь, он знал, ему ни за что не преодолеть длинных, открытых улиц и его схватит городская стража. Но затем из темноты выступила еще одна фигура: тот самый высокий мужчина, мелькнувший перед тем, как мальчишки проникли в особняк. Жесткие, черные, курчавые волосы незнакомца едва тронула седина. Как ни странно, на губах его играла беззаботная улыбка. Он бестрепетно шагнул в центр хаоса, вращая тяжелую прогулочную трость, словно сухую веточку. Трость моментально обрушилась на голову одного из преследователей, затем метнулась к другому, и они тотчас же улеглись на ступени, тихие и спокойные, как спящий Марвик. А мальчишки понеслись по улицам Белфара в сопровождении хохочущего незнакомца, который сказал, что его зовут…
— Марвик!
Его трясли за плечи. Хрупкие сновидения умчались прочь, белфарский вор открыл глаза и увидел перед собой хмурое лицо Брента. Лицо, которое показалось сейчас таким старым.
— Просыпайся, — приказал Брент. — Пора ехать. Мы проспали больше пяти часов.
Марвик молча кивнул и спустил ноги с соломенного тюфяка, предоставленного ему благодаря серебряной монете Брента. Он задался вопросом, что снится Бренту, и снится ли ему хоть иногда их белфарское прошлое, его юность, проведенная с Марвиком и Карном. А затем, припомнив рассказ своего приятеля о несчастье, приключившемся с Карном, Марвик изумился: неужели этот большой смеющийся мужчина может выносить пожизненное заключение в кресле на колесах? Внезапно Марвик ощутил невероятное облегчение от того, что не последовал за двумя друзьями в Прандис, что его не было там, когда с Карном случилась беда. Он не желал, чтобы его сновидения посещал этот образ.
Натягивая сапоги, Марвик бросил взгляд в окно. Смеркалось, солнце только-только начало опускаться за горизонт. Рыжеволосый вор надеялся на полноценный ночной сон, но зато, путешествуя по ночам, их не будут сводить с ума палящие солнечные лучи.
Закончив надевать свой некогда столь элегантный костюм, Марвик решил, что неплохо бы обзавестись одеждой, более подходящей для путешествия.
Со вздохом оглядев себя, он присоединился к приятелю в огромной общей комнате, примыкавшей к снятому им помещению. Брент наполнял холщовую сумку еще дымящимися кукурузными булочками, только что вынутыми хозяйкой из печи.
— Булочки пахнут восхитительно, — заметил Марвик, получив улыбку признательности от хозяйки.
Брент, как всегда, не был расположен обмениваться любезностями. В тусклом свете сальной свечи он выглядел не менее хмурым, чем обычно. Дневной сон не улучшил его расположения духа.
— Мы хотели бы приобрести двух запасных лошадей, — коротко бросил Брент. — У нас впереди долгий путь.
Хозяйка наклонила голову, не забывая во время разговора приглядывать за выпечкой.
— Прошу прощения, сэр, но у нас только две упряжные лошади, они пригодны для плуга, а не для таких господ, как вы.
Брент разочарованно нахмурился. Без сомнения, фермер согласился бы продать и лошадей, и плуг, предложи он ему достаточно денег, но упряжные лошади действительно не годились для погони. Брент подхватил мешок с выпечкой, повернулся и направился к двери.
— Спасибо за гостеприимство, — сказал Марвик и слегка поклонился, выходя вслед за своим молчаливым товарищем на улицу. «Стыдно, что Брент все такой же невежа», — подумал он. А сколько сил приложил Карн, пытаясь привить ему хорошие манеры…
Оба молча оседлали коней и понеслись по дороге в наступающей ночи. Настроение лошадей, похоже, изрядно улучшилось. Несколько часов передышки вкупе с овсом и сеном смягчили последствия тяжелого труда последних дней. «Лошади смогут показать неплохой результат», — хихикнул про себя Марвик.
Дорога выглядела пустынной — к вечеру все путники покидали тракт в поисках укромных местечек для ночлега, — и Марвик почувствовал, что ему как-то недостает Имбресс, Харнора и Лэца. Не то чтобы он ожидал, что трое агентов сделают это путешествие приятным, но просто звук множества копыт на плотно утрамбованной дороге мог в какой-то мере скрасить одиночество. Это чувство буквально захлестнуло белфарского грабителя, а присутствие Брента, скорее, усугубляло, а не смягчало его.
— Интересно, как далеко ушла Имбресс со своими помощниками? — вслух подумал Марвик, но Брент ответил лишь равнодушным хмыканьем.
Однако ответ не замедлил последовать. Примерно через четыре мили они миновали находившуюся на другой стороне дороги небольшую ферму. Рожок месяца едва показался над горизонтом, и бодрый дымок, поднимавшийся из трубы, придавал всему строению уютный вид. Но когда путники рысью миновали ферму, раздался крик, и через несколько секунд Марвик увидел одного из мужчин-агентов (он не успел разобрать, кто именно это был), который выбежал из дома и помчался к конюшне, на ходу сражаясь с рубашкой, — помощник Имбресс пытался, не расстегивая, натянуть ее через голову.
