— Но сначала мы сами должны принять решение. И я считаю, что сейчас самое время сделать это, — предложил посол Шелдриазур и, так как никто не проронил ни слова, заговорил вновь: — В Бриаэлларе невольно проникаешься его духом, этого я не могу отрицать, при всём желании. Мы с Крианом долгое время жили здесь, среди алаев, и я не уверен, что мы сможем судить непредвзято. Что скажете вы?
Пока они думали, у Адиана была возможность порассуждать о том, насколько и вправду несхожи их народы. Если бы Аласаис столь недвусмысленно, как Изменчивый — этому почтенному собранию, высказала алаям своё недовольство тем или иным их замыслом, кошки поспешили бы немедленно, не тратя время на разговоры, загладить свою вину. Драконы же могли обсуждать, могли сомневаться и, казалось, не испытывали никакого неудобства, когда их поступки не одобрялись их богом и создателем. Это показалось ан Темиару донельзя нелепым. Он так увлёкся сравнением представлений о свободе двух рас, что едва не пропустил мимо ушей фразу, услышать которую очень надеялся.
— Алай прав. Если мы не попросим помощи, то заведомо лишимся свободы…
* * *
Проводив взглядом смешного апельсинового дракона, Теола ан Камиан и подумать не могла, в какую передрягу он попадёт через пару минут. Ветер всё так же рвал зонт из её рук. Чулки промокли настолько, что из ярко-зелёных стали почти чёрными, как и некогда коричневые кожаные ботинки. Длинные кошачьи когти были выпущены через специальные прорези у самой подошвы — ими девушка и цеплялась за кровлю, протыкая тонкие золотые листы десятком аккуратных дырочек.
От Теолы, обладательницы ярких зелёных глаз и круглой физиономии, освещённой задорной улыбкой, прямо-таки веяло радостью жизни, правда, улыбка была немного неестественной — от холода. На всё она смотрела с весёлым любопытством, словно видела в первый раз и город мокнущий под ногами, и мрачное, вспыхивающее молниями небо над головой.
Следующий раскат грома походил на недовольное урчание разбуженной кошки. Слишком подозрительно походил. Поэтому, когда прямо над ней из грозовых туч свесился кошачий хвост — размером с башню, на которой она стояла, Теола не слишком-то удивилась. Урчание повторилось, тучи стали клубиться сильнее, заколыхались, словно перина, на которой кто-то ворочался. Вслед за хвостом высунулась лапа — блеснув когтями, она томно растопырила пальцы и снова исчезла в облаках.
Теола улыбнулась и помахала кошке рукой. Естественно, всё это было лишь иллюзией, но иллюзией, сотворённой мастером, и Теола догадывалась — каким. Проследив глазами, умеющими видеть волшебство не хуже, чем мышей и птичек, за тоненькой ниточкой заклинания, тянущейся от небесной кошки к её создателю, алайка только укрепилась в своей уверенности. На сердце у неё потеплело ещё больше. Там, среди покинутых друзей, оставшихся веселиться в «Струноусе», кое-кто продолжал думать о ней.
Вспомнив, что именно выманило её из уютного кабачка, Теола вздохнула. Пора было приниматься за работу, раз уж она согласилась взвалить её на свои хрупкие плечи. Нет, это было тоже по-своему здорово: Теола, как настоящая алайка, знала свое место и не думала отрицать, что не смогла бы спать спокойно, если бы не поучаствовала в общем деле. Вдобавок ей очень хотелось узнать, что это за дело такое? Быть может, она наконец сумеет получить ответы на сотню-другую вопросов, накопившихся в её промокшей головушке?
Мотнув головой от нетерпения и заодно вытряхнув воду из ушей, девушка прикрыла глаза и прижала палец к виску. Лицо её стало сосредоточенным, словно она вслушивалась во что-то.
— При-и-ветик! — весело протянула она, спустя несколько мгновений. — Аниаллу, радость моя, ты мне скажи, в какой библиотеке ты сидишь? Да понимаю я, что дома, но тут поблизости целых два твои дома и… поняла, поняла, сейчас буду! Что? Через окно в саду? А, хорошо, жди! — воскликнула она, опуская руку и снова встряхивая головой. Окинув город взором авантюристки, она решительно отбросила сломанный зонт.
В последние годы у Теолы было мало практики в перевоплощениях, поэтому она не решилась принять кошачий облик в полёте. Четыре лапы, мощные и гибкие, как у всякой пантеры, только песочнозолотистые, едва уместились на малюсенькой площадке. Долго балансировать в таком положении было не по силам даже ловкой алайке, поэтому недолго думая девушка резко оттолкнулась от крыши и взвилась в пронизанный серебряными строчками дождя воздух.
Сильное тело разорвало пелену холодных струй, и кошка приземлилась на синюю крышу дома на другой стороне улицы, но только для того, чтобы снова оттолкнуться и метнуться на следующую, затем — вон на тот жёлтый купол и…
Теола едва узнавала очертания бриаэлларских домов. Некоторые и вовсе нельзя было разглядеть: они спрятались под огромными волшебными пузырями, по стенкам которых стекал дождь. Под лапами пузыри упруго пружинили, легонько подбрасывая блаженствующую кошку, а по их гладким стенкам было так здорово скользить, улегшись на бок и не забыв втянуть когти. Капли дождя скатывались по гладкой шубке Теолы, как по вощёной бумаге, а быстрое движение согревало не хуже полуденного солнца. Если она о чём и жалела, так это о том, что нельзя находиться в кошачьем теле и хохотать одновременно.
Внизу промелькнула улица Бесшумных Лап — дальше, дальше, вдоль улицы Золотых Хвостов, с крыши на крышу, с пузыря на пузырь — и наконец, снова улица Лап, на этот раз Игривых, привела её к нужному дому. Роскошный особняк принадлежал дому ан Камиан, одному из наиболее значительных семейств Бриаэллара, и, по мнению Теолы, был красивейшим зданием в городе. Помимо дворца Аласаис, разумеется.
К удивлению алайки, справедливо полагающей, что его обитатели, пожалуй, самые большие водоненавистники среди кошек, их замок почему-то не был окружен защитной сферой. Дождь свободно барабанил по крышам построек, срываясь с них сотнями маленьких водопадов.
Многочисленные статуи на фасаде, мужественно принимающие удары непогоды, не были просто отдельными украшениями — тщательно отобранные и перевезённые сюда из тысяч миров, они собственно и образовывали фасад, составляя цельную, гармоничную композицию, а благодаря безупречному вкусу хозяйки, «голос» каждой из них был слышен в этой застывшей каменной мелодии. Недаром замок ан Камианов прозвали «музеем», а их самих — «коллекционерами».
Не было вокруг замка и высоких стен — лишь резная деревянная изгородь. Тоже своего рода коллекция, она была сплетена из множества изваяний странных существ, бывших кошками лишь наполовину, другие же их части, по буйной фантазии художника, были позаимствованы как у хорошо знакомых Теоле зверей и птиц, так и у совсем уж невообразимых тварей из каких-то отдалённых вселенных, названия которых вряд ли были известны даже самому автору этого диковинного забора.
За изгородью начинался сад, полный редких растений, любовно собранных матриархом Аэллой. Для каждого тщательно создавались необходимые именно ему условия: ан Камианы дорожили своими находками, берегли их как величайшее сокровище — будь то цветок, камень, птица, картина или… изысканное ощущение — и щедро платили тем, кому удавалось-таки удивить их чем-нибудь новеньким.
