Мы спрятались в тени невысокой скалы от жары позднего утра. Нашей истощенной энергии не хватало даже на спор.
– Можно сделать воду из песка, – устало сказала Нефар. Глаза она прикрыла, повисшие вдоль щек пряди пропыленных волос подчеркивали изможденность ее пепельно-серого лица. – Мы тысячу раз видели, как это делается.
– Нам потребуется стеклянный стакан, – вставил я.
– Стекло изготавливается из песка, – заметил Акан.
Я посмотрел на него, пытаясь выразить взглядом то, 'что не сумел передать голосом:
– Потребуется мощный костер. Мы в этом большие специалисты – верно?
Он отвел глаза, но я успел заметить в них обиду, кольнувшую меня в сердце и заставившую пожалеть о сказанном.
Нефар тихо произнесла:
– Или можно просто пройти несколько сотен шагов в том направлении.
Я взглянул на нее без особого интереса, ибо мыслительный процесс в моей голове осуществлялся с некоторым трудом. В ее лице показалась непривычная острота, она насторожилась, глаза ее сверкали, как у охотящегося зверя. Продолжая сидеть, она немного распрямилась. Я посмотрел туда, куда был устремлен ее взгляд, Акан тоже.
Мы увидели за небольшим холмиком группу пальм, окаймлявших достаточно большой для купания водоем, окруженный ковром сочных растений. На другом берегу стоял светлый шелковый шатер. Мужчина в тюрбане и длинной рубахе поил верблюда из кожаного ведра.
Я качнул головой:
– Невозможно.
Неужели мои чувства настолько притуплены, что я до сего момента не заметил столь примечательного зрелища? Едва ли.
– Наверное, оазис находится отсюда в дне пути или больше.
Акан проявил такую же осторожность.
– Я вижу на верблюде мух, – насмешливо ответила Нефар, поднимаясь на ноги. – Это всего лишь в нескольких шагах!
– А если мы очарованы иллюзией? – предостерег Акан.
Нефар бросила на него нетерпеливый взгляд.
– Мы не в обители Ра, – возразила она. – Здесь нет иллюзий.
Я принюхался и спросил:
– Вы чуете этот запах?
Акан покосился на меня.
– Жареный ягненок, —сказал он.
Мы с Аканом медленно поднялись на ноги и, когда Нефар пошла через пустыню, без колебаний последовали за ней.
Старик, сверля нас острыми глазами, прячущимися в морщинках обветренного лица, терпеливо ждал, пока мы подойдем. У него были сутулые плечи, тонкие кости и сломанные потемневшие зубы, которые показались, когда губы его раскрылись в приветственной улыбке. Он проговорил, опережая нас:
– Похоже, вам нужна вода. Здесь ее много, хватит на всех.
Он еще не успел договорить, а Нефар уже лежала на берегу, опустив лицо к водоему, и плескалась, словно ребенок. Мы с Аканом пытались проявить выдержку, но нас хватило ненадолго. Через секунду я упал на колени рядом с девушкой, лакая прохладную сладкую воду, как животное у корыта.
Старик пригласил нас к костру, где мы пальцами снимали горячее мясо ягненка с вертела и ели до тех пор, пока животы наши не раздулись. Мы рассказали ему, что на нас напали бандиты, отобрали все вещи и мы с трудом спаслись от смерти в пустыне. А он поведал нам, что сам родом из Фив, навещал дочь, вышедшую замуж в Гизе, и собрался было назад, но ныне в этом месте ожидает смерти. Он сетовал по поводу цен на зерно, а также расценок, установленных храмовыми жрецами на жертвоприношения Амону. А потом произнес с набитым ртом:
– Думаю, вы слышали новость?
Неверно истолковав наше смущенное молчание, пояснил:
– Как же, тот храм, великая обитель Ра, больше не существует. Говорят, сгорела от удара молнии – наказание за продажность жрецов.
Акан поперхнулся и закашлялся, и, пока Нефар била его по спине, я тщетно пытался проглотить ставший вдруг сухим кусок мяса. Старик подозрительно посмотрел на нас, но Нефар поспешила с извинениями:
– Простите моего брата. Он когда-то обучался в обители Ра. Для него это большое потрясение.
Мужчина протянул Акану мех с вином, по-прежнему щуря глаза.
– Ты не похож на жреца,– констатировал он.
Акан с блестящими от слез глазами приложился к меху. Ему удалось выдавить:
– Мои занятия были… прерваны.
Пытаясь отвлечь внимание старика, я проявил интерес:
– Вы ведь не хотите сказать, что разрушено все?
Старик мрачно кивнул.
– Сгорело до самой земли. Даже костей не осталось. Наказание за зло. – Забрав мех у Акана, он сделал большой глоток и небрежно добавил: – Разумеется, скоро построят новый храм, и все начнется сначала.
Мы трое обменялись быстрыми удивленными взглядами, и хотя я понимал, что лучше не реагировать на эти слова, не смог удержаться и сказал:
– Кто построит? Каким образом?
Акан тоже упорствовал и даже перебил меня:
– Все же разрушено, вся магия пропала…
Старик хмыкнул:
– Магия не может пропасть. Иначе это не магия.
– Но рукописи, знания всех времен…
Старик пожал плечами.
– Всего-навсего слова. А записанное нетрудно и скопировать.
Я почти физически почувствовал, как белеет лицо Акана. Напряженность его взгляда ощущалась в воздухе, как мерцающий свет.
– Скопировать? – повторил он. Голос его оставался очень спокойным, но в нем чувствовалось напряжение: он хотел и не смел поверить. – Существуют копии рукописей? Всего, что утрачено?
Старик оторвал неровными передними зубами очередной кусочек мяса от кости.
– Конечно. На протяжении поколений жрецы и служители занимались копированием трактатов и рецептов – так они учились. Разве вы не делали то же самое, когда жили там?
Мы молчали, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами и думая об одном и том же. Раньше мы считали, что создание копий – часть образовательной программы и потому все папирусы и пергаменты погибли в пламени обители Ра. Но если их изъяли до пожара, если их куда-то увезли…
Акан хрипло произнес:
– Где? Где эти копии?
И снова старик пожал плечами.
– Полагаю, в храме Карнака. Не там разве хранятся все сокровища духовенства?
Мной начало овладевать странное, непонятное мне самому смущение. Я взглянул на Нефар, пытаясь понять, что чувствует она, но внимание девушки было приковано к Акану. Я понимал, что Нефар пытается подать ему сигнал, призывающий его к молчанию, ибо он и так выболтал слишком много. Я открыл рот, собираясь переменить тему разговора, но поздно.
