— Подожди. Сочтемся еще.
Гаврила потряс телегу рукой, глянул на упряжь. Все было нормально. Можно было трогать.
— А чего ждать? Прямо сейчас и сочтемся. С такой харей как у тебя в ворота лучше и не соваться. Чем мурло-то прикроешь?
Избор улыбнулся. Гаврила, хоть и был похож на крестьянина, но характер имел твердый.
— А вот.
Избор достал из-под мешков тряпицу, подвязал ей лицо, одел треух. Гаврила цыкнул зубом, но промолчал. Даже в такой одежде вид у Избора был слишком гордый. Он потыкал рукой в мешки, так, на всякий случай.
— Оружие где?
— Под мешками, на дне в сене.
— Достать-то успеешь в случае чего?
— Успею. Ты их пока кулаком займешь, а там и я…
Гаврила вздохнул и сообщил.
— Давно собирался я этот городишко разнести. Князь тут сволочь, да все как-то недосуг было. Может быть сейчас получится.
Он сел на телегу, разобрал вожжи. Гаврила перекрестился. Слегка хлопнул вожжами лошадь. Застоявшийся конек попробовал, было заартачиться, но Гаврила приструнил его.
— Ну, с Богом!
Телега не спеша покатилась вдоль высоких, в косую сажень заборов. Избор прошел немного рядом, потом запрыгнул в телегу. Ища взглядом остроголовых Гаврила спросил.
— Ты креститься умеешь?
— Насмотрелся. А зачем тебе?
— Через ворота поедешь — крестись….
— Неужто помогает? — усмехнувшись, спросил Избор, трогая под мешками лезвие своего меча.
— А вот посмотрим. — серьезно ответил Гаврила — Посмотрим…
Город уже окончательно проснулся. Навстречу двигались телеги, возы с сеном, шли люди, тащили на плечах мешки и корзины с живностью.
Тележные колеса, поскрипывая, месили дорожную пыль. Гаврила ерзал, устраиваясь поудобнее. С крестьянской основательностью трогал мешки, жадно втягивая носом запахи и стараясь разобраться что везет.
— Что с телегой делать будем, когда выберемся?
— Ты выберись сперва.
— С Божьей помощью…
— Вон ты кого в помощники-то взял. У тебя, я смотрю, губа не дура.
— Что губа! Я и сам не дурак. Так как с телегой-то?
Избор об этом не думал. Он почему-то посчитал, что княжна захочет ехать вернем, а не трястись в телеге. Для того и купил коней. А телега…
— Не знаю. Бросим, как надобность минет.
— Не жалко? За нее ведь деньги плочены.
Телега слова доброго не стоила, но Гаврила уже считал ее своей. Он постучал по краю.
— Не жалко?
— Жалко, конечно, только жизнь дороже.
В Гавриле всколыхнулось что-то большое и широкое как степь.
— Ну и хрен с ней, с телегой-то — сказал он — Нешто мы бедные? Да и за княжной не пропадет…
Избор промолчал. Гаврила был настолько прост, что ему в голову не пришло, что княжна уже за все заплатила. Не смотря на ранний час, на базаре нашлись люди, которым приглянулись ее золотые подвески. Заплатили за них хорошо. После покупки необходимого даже кое-что осталось. Этот остаток Избор, ни секунды не колеблясь, ссыпал в свой кошель.
Мимо них проплывали высокие, в сажень, заборы. Где-то за ними перекликались люди, лаяли собаки… Все вокруг было настолько мирным, что не хотелось верить в то, что около ворот придется проливать чью-то кровь. Избор дотронулся до меча и ненароком коснулся узелка с драгоценностями. Прикосновение вернуло спокойствие и ощущение удачи.
— Все будет хорошо — сам того не желая сказал он. Гаврила повернулся и вопросительно посмотрел на него. Еще находясь под впечатлением чувства защищенности Избор повторил.
— Все будет хорошо. Не бойся.
Гаврила серьезно посмотрел на него.
— А я и не боюсь. Не умею.
Просто взять и выехать из ворот, как хотел Избор, не получилось. Около них царила суматоха, словно за воротами было не чистое поле, а княжеская сокровищница, из которой вот прямо сейчас, на глазах у всех свора колдунов уволокла меч-кладенец. Княжеские дружинники не стояли без дела. Выезжающих трясли так, что вверх летели пух, солома, перья и благой мат.
Гаврила подмигнул Избору и встал последним в недлинной череде стремившихся выехать из города. Вместе со всеми он теперь медленно двигался к цели. Их конек пристроился к какой-то телеге и хрумкал сенцо. Едва телега уезжала вперед, он тоже двигался следом. Видя такое благоразумие, Гаврила бросил вожжи и начал смотреть по сторонам. Мимо прошел дружинник со злым от усердия лицом.
— Никак у князя что пропало? — остановил его Гаврила. — Что народ то пытают?
— Дай вам волю весь город по кускам развезете — зло сказал дружинник, приглядываясь к тому что лежит на телеге.
Избор перевернулся со спины на живот и дружелюбно улыбаясь посмотрел на него.
— У нашего князя не пропадет. Он сам смотрит как бы чего у других урвать. Что случилось-то? Разбойников что ль пугаем?
Дружинник оглянулся и вполголоса ответил.
— Гость княжеский ищет кого-то.
— Кого?
Гаврила подался вперед и застыл с раскрытым ртом. Глупая жадность на его лице была неподдельна, но Избор решил не перебарщивать.
— И награду обещали? Если так, то и я бы поискал…
— Бабу ищут.
Гаврила разочарованно закрыл рот, вытер слюну испачкавшую подбородок.
— Что ж ее искать? Или она, особенная какая?
— А вот это уже не твоего ума дело.
— Оно, конечно. — согласился Гаврила — Только у меня баб тут нет. Не особенных, ни обыкновенных.
— Кони зачем?
— На продажу. Нам-то телеги хватает.
— В мешках что?
— Смотри.
Он ловко раскрутил горловины мешков. В первых трех было зерно, а из четвертого пахнуло хлебом и мясом. Дружинник для очистки совести потыкал еще в сено, наваленное на дно телеги и махнул рукой.
Ворота наехали на них, тень от них окатила прохладой и они оказались за городскими стенами.
Они отъехали с пол поприща. Избор обернулся и увидел как из города выезжает следующая телега.
— Обошлось — сказал он. Посмотрел на Гаврилу и полюбопытствовал — А ты и впрямь ничего не боишься?
— Я в своей жизни всякого навидался. — вздохнул Масленников.
— Ну я тоже кое-чего видел.
— Кое что — может быть, но уж точно не то, что я.
Избор промолчал, и Гавриле пришлось продолжить.
— Меня раз один колдун заколдовал, так вот что бы с его колдовством справиться и своего добиться пришлось свой страх в порошок стереть.
