Лицо Марка Гран-Ромье стало цвета сырных галет — бежевого с белыми прожилками.
— Потому что ты в ее жизни не случайный человек. Потому что я верю: ты — тот самый, единственный, хотя она этого пока не понимает. Потому что ЗНАЮ: ты обязательно женишься на Матильде, и я даже могу сказать тебе, что нужно для этого сделать. Ты любишь детей, Марк? Тогда позволь мне стать указующим перстом вашей судьбы.
День восемнадцатый
Хочешь узнать будущее, оглянись назад.
Книга Пророка Исайи
Мы совещались не в пятницу, а в среду: это случалось, когда наше двуглавое руководство, срочно вызванное в Нью-Йорк или в Гштаадт, собиралось делать сычуаньский педикюр.
Ирис де Будан решительным жестом передала мне «говорильный жезл». Ее тему — «Моральная травля на предприятиях, руководимых женщинами: действительно ли она сильнее?» — Раф и Мими только что отвергли, одарив несчастную ледяными улыбками.
С колотящимся сердцем терзая силиконовый член, я взяла слово:
— Идей по развлекухе у меня нет, но я хочу сделать репортаж. Как вы отнесетесь к погружению в атмосферу подготовки ко Всемирным дням молодежи, которые скоро пройдут в Сиднее? Я знаю, мы такие вещи не освещаем, но это затрагивает большую группу наших молодых читателей…
Я прочла во взгляде Раф печаль и сомнение, и кровь застыла у меня в жилах.
— Наши коллеги из «Пельрен Мадам» каждую неделю публикуют обратный отсчет ВДМ, а пройдут они только в 2008-м, если ты не в курсе. Жаждешь подвигаться, Полин? Отлично. Мы с Мими приготовили тебе подарочек. Проветришь голову. Наконец-то Орландо Блум закончил съемки в фильме о мужчинах-стриптизерах. Он даст интервью — эксклюзивное, ПОП! — для французов, а поскольку со вкусом у него все в порядке, догадайся, какой журнал он выбрал? Махнешь в четверг в Лос-Анджелес?
Услышав имя Орландо Блума, две стажерки лишились чувств. Остальные разделились на два лагеря: одни молча кивали с закрытыми глазами, другие жалобно попискивали, как щенки, изнывающие взаперти.
Я сразу учуяла западню. Орландо Блум. Ангел в сандалиях на босу ногу. Провести час в городе грез наедине с породистым клубком тестостерона… Двуглавое руководство решило любой ценой помирить меня с прежними демонами, искушавшими душу мишурным блеском. Хуже всего было то обстоятельство, что шефини искренне обо мне беспокоились.
Нужно держаться. Быть стойкой.
— Орландо Блум? Безусловно красавчик, но мозгов у него маловато. Чтобы написать четыре страницы, снова придется из шкурки вылезти, ведь на пленке будет всего две фразы: «Стивен Спилберг — гений» и «Я обожаю Францию». Что полезного и возвышенного узнают наши читательницы?
Мои коллеги дружно окаменели. Мими несколько раз медленно моргнула, а потом произнесла бесцветным голосом:
— То есть ты отказываешься брать интервью у Орландо Блума? Решительно, ПОП, ты и впрямь становишься сектанткой. Тебя не узнать. Неужели это ты однажды до крови укусила Тиллу Вебер за щеку, чтобы отбить у нее интервью с Клуни? Ладно, кто поедет в Лос-Анджелес?
Ответом ей стал возбужденный гвалт. Некоторые тянули вверх сразу обе руки, другие прищелкивали пальцами, чтобы привлечь к себе внимание. Победила Соня Беллалал: после статьи о сексуальности самого богатого человека в мире («В постели с Биллом Гейтсом») она была в фаворе. Счастливица послала мне воздушный поцелуй.
Я осенила ее крестом и продолжила:
— Ладно. Я поняла: все, что связано с католицизмом, — «no pasarân». Не буду настаивать и напоминать, что три четверти французов крещены во Христе, а ВДМ собирают миллионы людей — верующих и атеистов. Пусть так. У меня есть еще одна идея: интервью с Жозе Бове[30].
— Жозе Бове? Тот самый Жозе Бове? Из Ларзака? Который поносит генетически модифицированные продукты? Который с усами и пропагандой козьего сыра? Как насчет кого-нибудь чуточку менее гламурного? Боюсь, что само его имя доведет читательниц до тройного оргазма, и ни одной не хватит сил купить журнал…
— Ты издеваешься, Мими, а ведь это потрясающе интересно. Он «зеленый» и истинный патриот. Мы ведь все антиглобалисты, правда? Но никогда ничего не делаем, потому что «те, кто против», видите ли, недостаточно «гламурны»!
Я сознательно ее провоцировала. Белокурая шефиня надвинулась на меня грудью, и ее ожерелье из маленьких перламутровых черепов шмякнулось на черно-серый топик с вырезом почти до талии.
— Нет, ПОП, причина не в этом. Мы ничего не делаем, потому что сейчас все новостники долбают читателей статьями «против»: против «большой восьмерки», против фаст-фуда, против глобального потепления, против всего на свете. А «Модель» люди покупают вовсе не для того, чтобы читать эту заумь. Наша задача — разжечь в людях аппетит к жизни, а не добивать их лекциями о морали и нравственности. Если чувствуешь, что способна возбудить читательниц разворотом о Бове, — вперед, но в своем фирменном стиле, чтобы был полный улет. Что-то новое и впечатляющее. Сможешь?
Я пообещала.
После летучки я предложила Сабин Мюноз и Тилле Вебер подвезти их на своей машине к Матильде, где каждую первую среду квартала проходила жутко популярная вечеринка «Кока-лайт Ботокс».
С полдюжины женщин пощипывали листики сурепки и смотрели «Секс в большом городе». Нелепо? «Но мы хоть не тихаримся», — гордо заявила Мат, представляя группу очередному «дежурному проповеднику», дерматологу с гладким, как попка младенца, лицом. Восхищенная Тилла спросила, сам ли он делает себе инъекции. Доктор Серв смутился и ответил, что ему всего тридцать один год.
— Мы ровесники, а выгляжу я, как мама Жанны Моро, — удивилась пресс-атташе, которой на самом деле было никак не меньше тридцати трех.
— Сейчас мы все поправим, — улыбнулся добрый доктор, открывая чемоданчик.
Пациентки послушно выстраивались в очередь, а я под предлогом головной боли попросила у Мат таблетку, сказала, что найду лекарство сама, и поднялась на второй этаж.
Ванная Мат больше напоминала лабораторию, чем будуар. Все лежало и стояло на своих местах. Только две желтые уточки на краю ванны — одна побольше, с батарейкой, вторая совсем малюсенькая — указывали на то, что в доме есть ребенок. Кремы, щетки, щипчики и косметика — все было разложено по выдвижным ящикам, установленным от пола до потолка в алфавитном порядке, как в аптеке. Я открыла ящик под литерой «Д»: шесть флаконов духов и никаких лекарств. Я огляделась, ища шкафчик с крестом, непременный атрибут фильма ужасов. Ничего. Спокойно, Полин. Куда бы ты сама спрятала пилюли, учитывая присутствие в доме шестилетнего ребенка? Я прошла в спальню Матильды и попыталась открыть ящик туалетного столика. Для этого нужно было угадать код на висячем золотом замочке. Я набрала 25.07, дату и месяц рождения моей лучшей подруги. Не вышло. Попробовала год 1967. Снова мимо. День и месяц рождения Моник — фиаско. От напряжения у меня только что мозги не плавились. Ну конечно! 1974 — «официальный» год рождения Матильды Бургуа! Замочек открылся с тихим щелчком.
