Сема кивнул, достал из-за пазухи диск, протянул Даниилу.
— Как человек ниже по званию, но с двумя высшими образованиями, против одного у тебя, доверяю тебе, нижестоящий, сию коробочку информации.
Даня, поклонившись по-японски, взял диск:
— Будет исполнено, блондинистый господин.
— А в принципе, Даня прав. Давайте Скорпа прикуем к кровати, — вставил Андрей.
Сергей прервал:
— Ну что за пессимизм? Я всего лишь один из совета. С одним правом голоса. Правом вето не обладаю. Так что не будем о грустном. Я тоже рад вас всех видеть. Даже тебя, Даниил, но вместо своих десантных привычек использовал бы лучше дрель-перфоратор в коридоре. А то отец на меня жалуется, что я им за весь ремонт ни разу не пользовался. А дырки под дюпеля разных размеров.
Все тренировки, тренировки.
— Спокуха, брат. Сейчас нарезочку клипов увидишь, сам все мысли потеряешь, — Сема захватил во власть оба пульта, сел на пол у кровати.
Посетители расселись кто куда. Дисковод поглотил диск, выдал картинку на экран. На дисплее появилась миловидная дикторша CNN. Только самый наблюдательный глаз мог выявить в ней черты бывшего мужчины.
— Так это ж трансвестит, — возмутился Скорпион.
— Да какая тебе разница кто и куда свистит? Ты слушай и смотри, — оборвал Сема.
Камера приблизила «дикторшу», та взволнованно затараторила:
— На территории России, на самом Дальнем Востоке, в местечке с большим запутанным названием — Хабаровск, произошел крупнейший в России за последние три года террористический акт. Группа вооруженных боевиков в количестве сорока восьми человек захватила одну из школ, в которой дети сдавали Единый Государственный Экзамен. Гость нашей студии, эксперт по вопросам образования, прокомментирует систему ЕГЭ. Скажите, Алекс Смит, что вы думаете о русских с их системой государственного тестирования?
Камера поймала молодого красивого человека с холеным лицом. Не многие из зрителей могли засечь в гламурном лице черты бывшей женщины.
— Так это ж… — начал Скорпион.
— Тихо! — возмутились одновременно все четверо.
— Я не знаю, чем они думают, Алисия, — ответил «мужчина», — но западная система образования десятилетия назад отринула систему глобального тестирования. Она признана во всем цивилизованном мире неудачным экспериментом. Нам это стоило нескольких загубленных поколений. Почему русские подхватили этот метод? У меня нет ответа на этот вопрос. До развала Советского Союза за железным занавесом была лучшая система образования, хоть и излишне консервативная. Это признали генеральная ассамблея совета безопасности ООН, ФБР и ЦРУ.
— Большое спасибо, Алекс. А теперь перейдем непосредственно к месту действия и посмотрим, что же удалось заснять на месте террористического акта нашим журналистам…
— Нашим журналистам? — Переспросил Скорпион. — Откуда в Хабаровске появились корреспонденты си эн эн?
Сема повернулся, посмотрел в глаза:
— По данным Антисистемы множество всякого рода журналистов снимали квартиры в трех минут езды до школы. Поскольку в нашем колхозе снимать нечего, логично предположить, что Горэ намекнул СМИ о предстоящем событии и послал их вслед за своими головорезами.
— Хоть бы один сообщил, — протянула Маша.
— Хуже зверей. Сенсации дороже жизней, — добавила Лерка.
— Не своя же, за свои держатся, — снова добавила Маша.
На экране появилась школа сквозь заросли кустов и деревьев. Оператор снимал с близлежащей крыши, используя сильный телеобъектив. Автоматический стабилизатор глушил дрожание рук.
— На ту крышу даже наш снайпер попасть не смог. Кто-то заложил все выходы, — любезно добавил Сема.
Камера выхватила окна школы, взрыв на третьем этаже. Стекла трех ближайших классов вынесло взрывной волною.
— Это я библиотеку зачистил, — обронил потрясенный Скорпион. — Только начал действовать. Но в этот момент вообще никто знать не мог о теракте. Значит, оператор заранее сидел на крыше.
— Да, мы его допросили. Сказал, что снимал миграцию гусей, — хихикнул Андрей. — Хоть и лето, но не придерешься. С собой документы географа. С правом на съемку в любой части мира. Для канала BBC.
Камера поймала распахнутое окно, окровавленную рубашку чернявого длинноволосого парня. Тот лез с третьего этажа на второй, с автоматом за спиной и без страховки. К счастью, не захватила лица — густые волосы мешали. Оказавшись на уровне окна, юноша ногами выбил стекло, молниеносно оказался внутри. Камера поймала лишь смазанные движения. Затем повторила в замедленном действии. Один за одним рухнули замертво трое террористов в масках, распахнулась едва заметная сквозь окно дверь. Через доли секунды отворилась другая дверь. Еще двое в масках рухнули на пол. Произошла какая-то заминка. Оператор переводил камеру с одного окна на другое, потеряв фигуру.
— Что за заминка, Скорп? — обронил Сема.
— Третий этаж взбунтовался. Один из терроров пытался проломить учительнице череп прикладом. Я услышал ее крик.
Камера вновь поймала фигуру длинноволосого. Тот вылез в окно и вскарабкался на третий этаж, продолжая зачистку. Один из террористов на огромной скорости встретился со школьной доской. Навороченная камера зафиксировала разлетающиеся комочки зубов.
— Это он бил учительницу, — сухо обронил Скорпион.
Еще два класса лишились бандитов, прежде чем произошла очередная заминка.
— А это что за заминка? — Повторил Сема.
— Я на три минуты потерял сознание, лишившись контроля ступеней. Болевой шок от связок отбросил тело в особое состояние. Вряд ли этому есть объяснения в научных терминах.
Камера переключилась на суету возле школы. Подъехали первые «воронки» милиции, МВД. Докатился автобус Альфы. Перед заслонами появилась куча зевак, репортеров. Образовался странный муравейник. Повысыпали бойцы ОМОНа, бегали и кричали люди в форме, гражданской одежде.
Третья камера резко поймала садик, бегущую фигуру ученика с белыми волосами. По лицу били длинные патлы, скрывая его лучше всякой маски. Перед самой изгородью юноша пропал, выпал из кадра. Операторы заботливо остановили сюжет, перекрутили назад и показали замедленное движение, как блондин ускорился, проскочил рядом с оперативником и перелетел забор, почти не касаясь изгороди.
— Видишь Скорп, они сделали из нашего желания спасти заложников подобие блокбастера. Запечатлели каждый шаг.
Камера вновь поймала окно третьего этажа, пропадающие фигуры бандитов, выбиваемые пулями стекла. Десять секунд спустя разбилось последнее стекло второго этажа.
— Я, когда очнулся, ступени больше использовать не смог. Прорывался почти на обычной скорости. Все больше приходилось стрелять, да швырять ножи. А как снова спустился на второй этаж, понял, что двигаться больше не могу. Отстреливался лежа. Потом несколько минут вывихи вправлял. Больше темп включить так и не смог.
