Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Веселье между тем набирает обороты. Из дымки являются привлекательные представительницы «Рая», Маша и Юля, вручают золотую карту клуба и коллекционный набор виски в деревянном ящике. Прибывает делегация из финансового департамента и осчастливливает меня китайской напольной вазой. Это как сигнал, как выстрел из стартового пистолета — подарки тут же начинают сыпаться, словно из рога изобилия.
Золотая заколка для галстука Ronson с бриллиантом, никелевый подстаканник с золотым орнаментом и вставками из яшмы, палисандровый ларец с шахматами, выточенными из бивня мамонта, шкура белого медведя, узорчатый ритуальный нож, вырезанный из моржового клыка, с инкрустацией самоцветами, состоящий из четырнадцати предметов настольный письменный набор «Президент» — серебро, обсидиан, малахит. Два сервиза кузнецовского фарфора я прошу не распаковывать — с детства терпеть не могу все эти чашечки и блюдечки. Гжель, хохлома, «руська матрешка» и всевозможные фляжки-трубки-зажигалки дополняют натюрморт, возникший на отдельном столике, к которому как-то незаметно прикрепился охранник. Когда все это украшает несколько букетов, я низко, до пояса, кланяюсь всем и с чувством огромного облегчения приглашаю гостей вернуться к танцам и питию.
Конечно же, вся эта мишура и мужская бижутерия мне, что называется, и даром не нужна. Вообще обычай дарить подарки всегда казался мне варварским. Он прополз в нашу жизнь из далеких времен, когда гость должен был отплатить за угощение, чтобы семья хозяина дома не умерла потом, после праздника, с голоду. В Европе давно уже подарок стал фикцией, знаком внимания, формальностью. Но у России, естественно, свой путь, кто бы сомневался. Поэтому тут существует целая индустрия, производящая бессмысленные, но страшно дорогие вещи — те же подстаканники и позолоченные письменные наборы. К примеру, если продать все то, что мне подарили, на вырученные деньги провинциальный детский дом где-нибудь под Костромой или на Урале сможет безбедно прожить целый год.
Я, собственно, так и делаю уже два года — потихонечку ото всех продаю эти помпезные шахматы с изумрудами и кинжалы с топазами на E-bay и перечисляю деньги детям, только не на Урал, а в родную Данию, там ведь тоже есть сироты и им тоже нужна помощь. Это хорошо, правильно и приятно. Наверное, это эгоизм, но эгоизм со знаком плюс.
Водитель Николай собирает подарки — он увезет их ко мне домой, а потом вернется.
Несут фрукты и еще шампанского, много шампанского, настоящее, винтажное, Krug, хотя настоящий там Krug или нет — вопрос открытый, содержимое может оказаться и подделкой, в России много и часто подделывают любой, даже самый дорогой алкоголь, и порой отличить подделку от подлинника бывает сложно, особенно если вечер уже в самом разгаре, ну и ладно, пусть, главное — весело… Звучат тосты. Дмитрий улыбается, словно праздник не у меня, а у него.
Ах да, сюрприз! Я уже и забыл об этом. Что ж, стало быть, интрига возрождается, и вечер, как написано у одного русского писателя с двойной фамилией, перестает быть томным. Или это фраза из кино про русскую сейлайфвумен и мужчину по имени Гоша, мечту всех русских женщин? Уже не помню. Это потому, что после аперитива в меня проникло грамм сто пятьдесят водки. Зато настроение начало стремительно улучшаться! Кто там ставил, что я не воткну десять из десяти?
Иди сюда, дорогой друг Дмитрий, и неси датскому викингу его любимый топор!
Нет, я еще не набрался, но мне хорошо. Рукоять «нетопыря» ложится в руку, точно влитая. Где ты, сила предков?
Один с нами!!!
Щит с нарисованной мишенью прислонен к стене. Дмитрий направляет фонарь. Вокруг все хлопают, подзадоривают. Правильно, так и надо. Сейчас, друзья и коллеги, важно только почувствовать нужный момент, собраться и вдруг понять, что ты попадешь, что все получится…
— Хэй-я!! — ору я древний клич викингов и с силой отправляю топор в цель. На мгновение все умолкают, и становится слышен свист, с которым смертоносная железяка рассекает воздух.
Глухой, тупой удар — есть! Затихшая на мгновение компания взрывается от криков восторга. Я улыбаюсь. Дмитрий лезет ко мне с рюмкой в одной руке и клубникой на зубочистке в другой.
— За удачу! — кричит он.
Пью — за удачу грех не выпить. Жую ягоду и понимаю поймал кураж. Ну, дорогие мои, держитесь!
— Хэй-я!! Хэй-я!! Хэй-я!!
Зрители в восторге — они верят в меня, как в древнего скандинавского бога. Прибегают обеспокоенные Маша и Юля — наш ор перекрывает музыку на танцполе. Узнав, в чем дело, они расслабляются и вступают в тесные ряды болельщиков. По-моему, даже делают ставки. А я, между тем, уже шесть раз поразил мишень. Принимаю снова из чьих-то услужливых рук топор, краем глаза
вижу, что Дмитрий, прижав мобильник к уху, торопливо протискивается сквозь толпу к дверям. Куда это он? Впрочем, не это сейчас важно.
— Хэй-я!! Хэй-я!
Усатая физиономия Дмитрия появляется, когда мне остается последний бросок. В рядах тех, кто поставил на мое поражение, царит глубокое уныние. Их противники, напротив, бушуют, словно английские ультрас на стадионе.
Я заношу топор над головой, привычно уже «ловя волну». Сейчас особые мурашки в нервных окончаниях пошлют в головной мозг импульс, благодаря которому я буду точно уверен, что бросок окажется удачным.
В последний момент скольжу взглядом по толпе. По-русски это называется «красоваться». Итак…
— Хэй-я!!
Рука идет, топор уже почти покидает ладонь и вдруг…
Это словно ледяной душ!
В толпе гостей, среди раскрасневшихся, орущих, смеющихся лиц я вижу ее.
Мархи?!
Нет, абсолютно точно — нет. Но в то же время — да.
Это она. Она — другая.
Раньше в фотографии были негатив и позитив. Так вот, та Мархи, что явилась ко мне на день рождения, является полной противоположностью себя прежней.
Вместо шоколадной — белая кожа. Вместо смоляных кудрей — светлые, золотистые волосы. Вместо вишневых, жгучих — очень голубые глаза. И губы, ох, эти губы… Мне в какой-то момент кажется, что это призрак, привидение, фантом. Но девушка живая. Живая — и совершенно спокойная, хотя в ее глазах мне чудится легкий испуг. Испуг — и ожидание чего-то…
Бросок я, конечно же, срываю. Чертово женское колдовство! Топор идет совсем не так, как надо, и позорно бьется о мишень обухом. Восторженные вопли одних и заунывный рев других озвучивают окончание состязаний.
— Ну что ж ты, ше-еф! — делано сокрушаясь, басит Дмитрий, пробиваясь ко мне. По-моему, он не особенно расстроился — все же поставил против, хитрец.
А вот я расстроился, и не столько из-за броска, сколько из-за девушки. Я только-только начал отходить от того состояния, в котором находился три года, — и вдруг это явление, это лицо. Я все пытаюсь разглядеть его в толпе, но не могу и внутренне холодею, понимаю, что, видимо, сошел с ума…
— Шеф, — зовет меня Дмитрий. Я поворачиваюсь к нему — и застываю, как соляной столб.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
