боярами бежали в Ростов. Покинули город и другие знатные люди.
Столица выгорела через неделю после злосчастной Суздальской битвы. Большое количество жертв пожара объясняется тем, что в Москве скопилось значительное число беженцев, укрывшихся за крепкими стенами от вражеского нашествия. В этой непростой обстановке мог случиться и едва не случился настоящий бунт. Городским властям пришлось использовать силу, чтобы прекратить панику и волнения[298].
Тем временем, взяв с собой плененных князей – Василия Васильевича и Михаила Белозерского, хан перебрался в город Курмыш (25 августа 1445 года)[299]. Эта русская крепость, возведенная на границе Нижегородской земли, была выбрана Улуг-Мухаммедом новой временной столицей[300]. На Руси тем временем произошли важные изменения. После пленения Василия II старшим в роду московских князей стал Дмитрий Юрьевич Шемяка – именно он, несомненно, планировал занять Москву, приняв власть в государстве. К нему в Углич из Курмыша был направлен ханский посол Бегич[301]. Татарского вельможу встретили с великими почестями. Похоже, они с князем смогли обо всем договориться. Обратно с Бегичем в Курмыш отправился доверенный человек Шемяки, дьяк Федор Дубенский. Но неподалеку от Мурома Бегича убили по приказу местного воеводы Василия Ивановича Оболенского. Понимая, что одолеть сильный татарский отряд, сопровождавший послов, не выйдет, князь использовал хитроумный ход – отправил в лагерь Бегича много хмельного меда. После этого муромлянам оставалось лишь выкрасть татарского вельможу и утопить его в Оке. Дубенский уцелел и потом спокойно служил уже Василию II. Из-за этого Н. С. Борисов предположил, что он, подкупленный москвичами, стал соучастником похитителей[302]. В расправе с Бегичем потом обвинили именно Шемяку. Так оперативно устранили угрозу союза Дмитрия Юрьевича и Улуг-Мухаммеда.
Но еще до этого факт переговоров Шемяки с посланцем хана не мог не встревожить сторонников плененного Василия Васильевича, которые предприняли дерзкую попытку вызволить своего государя. Ей руководил литовский пан Юшко Драница осенью 1445 года. Во главе собранного им отряда он отправился к Курмышу вызволять великого князя, но опоздал – Улуг-Мухаммед уже отпустил пленника[303]. Дранице осталось лишь, плача, припасть к ногам Василия Васильевича и предложить тому вернуться на его кораблях (прибывший отряд размещался на речных судах). Но освобожденный великий князь отказался – «не восхоте, поиде конми к Мурому»[304]. По-видимому, татары, сопровождавшие его на Русь для принятия оговоренной дани, не хотели выпускать московского государя из зоны контроля.
На изменение ситуации в ставке Улуг-Мухаммеда, несомненно, повлияла полученная Василием II информация о начавшихся переговорах хана с Шемякой. Опасность побудила пленного московского государя стать максимально сговорчивым. В итоге великий князь смог договориться с Улуг-Мухаммедом и за значительный выкуп получил свободу и дозволение вернуться на Русь. Сопровождали его 500 ордынцев, приставленных для надзора за князем, часто нарушавшим свои обязательства.
Точная сумма отпускной платы неизвестна и в ряде летописей не называется. В них уклончиво говорится: «дати ему с себе окуп, сколько может»[305]. В других указаны 200 тысяч рублей [306]. Но эти данные явно нереальны, так как собрать в те годы такую сумму было просто невозможно. Большее доверие вызывают сведения псковских летописей, в которых сообщается: «и князь великии Василеи Васильевич выиде из Орды на окуп в рождественное говение, посулив на собе окупа от злата и сребра и от портища всякого и от коней и от доспехов пол 30 тысящ»[307], то есть 25 тысяч рублей. Но и это неслыханная сумма. Впрочем, она, по-видимому, достоверна. Эти сведения подтверждает интересное сообщение В. Н. Татищева, работавшего с источниками, не дошедшими до наших дней, и сохранившего, пусть даже и несколько искаженно, содержавшуюся в них информацию. Историк сообщает, что во время обыска, проведенного по приказу Дмитрия Шемяки в палатах схваченного Василия II, было найдено «обязательство выплатить Улуг-Мухаммеду 5 тысяч рублей и ежегодной дани по два рубля “со 100 голов”»[308]. Недавно уникальную информацию Татищева проанализировал Н. С. Борисов, пришедший к выводу, что она вполне достоверна[309]. В таком случае достаточно вероятна достоверность данных именно Псковских летописей, в которых говорится о 25 тысячном выкупе – 5 тысяч за освобождение из плена самого великого князя, а 20 тысяч – репарационная дань с 1 миллиона человек, которые жили тогда на землях, подвластных московскому государю (указание на выплату 2 рублей «со 100 голов» и дает 20 тысяч с миллиона человек; это, видимо, близкая к реальной численность населения Северо-Восточной и Северной Руси того времени).
Как бы то ни было, Василий Васильевич смог договориться с ханом и получить свободу. Из Курмыша великий князь был отпущен на день Покрова Святой Богородицы – 1 октября 1445 года[310]. Тогда же с сообщением об этом к матери Василия Софье Витовтовне отправился гонец Андрей Плещеев.
После получения известий о возвращении Василия Васильевича из татарского плена Дмитрию Шемяке пришлось уйти в свои города, но замирение продолжалось ненадолго. Вынужденный собирать для Орды выкуп за свое освобождение, Василий II быстро потерял поддержку горожан и служилых людей. Заколебались, похоже, и церковные иерархи, ранее всегда поддерживавшие великого князя как борца с унией. Но в этот раз они остались в стороне, похоже, недовольные чрезмерными уступками татарам. В пользу такого предположения свидетельствует нейтральная позиция властей Троице-Сергиева монастыря во время последующего пленения государя (об этом будет сказано ниже). Тогда и возник княжеский союз, направленный на низвержение Василия II. Его возглавил Дмитрий Шемяка, к которому присоединились Иван Андреевич Можайский и Борис Александрович Тверской (женатый на родной сестре Ивана Можайского Анастасии). Среди их сторонников упоминается и Иван Федорович Старков[311], прежде верно служивший Василию II.
Переворот произошел в феврале 1446 года. Сначала захватили Москву, покинутую великим князем, отправившимся на богомолье в Троице-Сергиев монастырь перед Великим постом (в 1446 году он начинался 28 февраля). А. М. Сахаров предположил, что Василий II поехал в обитель, осознавая спровоцированное его действиями недовольство народа и намереваясь заручиться помощью старцев: «князь поспешил в давний оплот московских князей отправился с дарами…, надеясь получить его поддержку. Возможно, что великий князь уже располагал какими-либо сведениями о деятельности своих противников в этом крупнейшем монастыре и старался склонить монастырь на свою сторону»[312]. В поддержке государь действительно нуждался, но Москву вряд ли бы оставил, зная о деятельности противников. Интересную версию выдвинул А. В. Экземплярский, увидевший в отъезде великого князя происки недругов: «Союзники (Шемяка и Иван Можайский. – В. В.) следили чрез своих московских сообщников за каждым шагом Василия
