поднялась с пола и стала собирать детские вещи.
Паша не сразу опомнился: он всегда был очень спокойным и миролюбивым юношей и такой взрыв гнева и боли оглушил его самого, будто выжег изнутри. Ему вдруг показалось, что все это уже было с ним в иной жизни: такие же угрюмые лица, такое же бессмысленное и злое упрямство, такие же ядовитые запахи, витающие в темнеющем небе. Между тем они становились все ближе и сильнее, и хозяева стали поторапливаться.
— Пол, выше голову, — ободряюще улыбнулся Хиллар, — мы от матери это занудство сколько раз слышали, будто она и впрямь самая умная на свете! Но что поделаешь, другой-то у нас нет. Не сердись, она потом еще скажет спасибо.
— Да разве я об этом забочусь? — вздохнул Паша. — Не надо мне спасибо, но зачем вот так-то, под дых бить? Я же просто помочь хотел!
— Спасибо, Пол! — тепло улыбнулась Амади. — Ты очень хороший, будто из сказки.
Эта наивная похвала невольно вызвала в памяти недавний рассказ тети Мириам, и Паше даже стало слегка не по себе. Но девочка смотрела на него так искренне и ласково, что он немного успокоился.
Тут подошла Тэя, которая оказывала помощь в соседнем доме, и с тревогой посмотрела на любимого.
— Что такое, Павел? Твои друзья в порядке?
— Так, более-менее... — невесело усмехнулся Паша. — Ничего, Тэя, прорвемся. Я только боюсь, что еще найдутся желающие сидеть на заднице ровно, пока огонь их не сожрет. Так что без ссор и скандалов не обойтись, а у нас каждая секунда на счету.
Глава 8
Прибывшим из города потребовалось не меньше двух часов, чтобы оказать первую помощь местным и просто побеседовать с ними. Как и предвидел Паша, многие не хотели покидать свои дома, руководствуясь то боязнью за имущество, то страхом ехать неизвестно куда, то слепой верой в высшую волю. В основном это были люди постарше, однако они не желали и отпускать детей и внуков, и это повергало Пашу в ярость. Только присутствие Тэи подбадривало и помогало держать себя в руках.
Также им очень помогла тетя Мириам. Тэя потихоньку рассказала Паше, что она когда-то потеряла двоих детей из-за желтой лихорадки, а муж умер еще раньше. И с тех пор женщина посвятила себя помощи другим людям.
— Никогда бы не подумал, — тихо сказал Паша, — с виду кажется, что у нее удивительно легкий, жизнелюбивый характер, а на самом деле такой багаж за душой!
— Так она действительно очень любит жизнь, в этом и вся суть! Да, потерь не избежать, но нельзя гневить судьбу, если ты сам еще жив. Она не раз мне так говорила. Ей не довелось снова завести семью, но у нее очень много друзей и детей, которые называют ее своей бабушкой.
— Вот и у жены моего отца похожая судьба. Это какая-то удивительная, очень редкая сила. Там, где я живу, люди очень любят тратить время на самокопание, ненависть к себе и другим, фальшивые отношения. А предел удовольствий у них — считать лайки под фотографиями в соцсетях. Знаешь, Тэя, когда я только попал в Эфиопию, мне казалось, что здесь люди действительно умеют радоваться жизни, ее мимолетным сюрпризам, вкусам, запахам, краскам, не гонятся за карьерным ростом и не красуются на публику. Но если так, то почему они не ценят ее в моменты подобной опасности? И почему не заботятся о здоровье и безопасности, а когда что-то случается, обвиняют во всем посторонних...
— Да на самом деле люди везде похожи, Павел, — грустно улыбнулась Тэя. — Я еще не бывала в других странах, но видела здесь много приезжих, и здесь они порой ведут себя более правдиво, чем дома. Это я тебе точно говорю. Мы, обслуживающий персонал, для туристов не более чем тени и маски, нас можно не стесняться, а ведь мы все видим и слышим. И даже если не знаем языка, лицо и тело всегда выдают с потрохами.
— Если бы я в первую встречу знал, что ты такая проницательная, вел бы себя осторожнее, — шутливо сказал Паша.
— И тогда мы могли бы навсегда друг друга потерять, — заметила девушка.
Паша ласково погладил кончик ее носа и они вернулись к делам. Постепенно горожане стекались к грузовику, но было понятно, что увезти всех он не сможет. В немногочисленные легковые машины тоже можно было усадить не больше двоих человек, поэтому в первую очередь решили эвакуировать детей, женщин и тех, кто совсем плохо себя чувствовал. Из мужчин поехали только автовладельцы. Водитель грузовика обещал отвезти людей в ближайшую больницу, оборудованную хуже, чем в Дыре-Дауа, но менее заполненную. Тем же, кто был здоров, еще предстояло искать пристанище.
— Ничего, мы люди неприхотливые, — заверил Пашу водитель, — если понадобится, можем и под открытым небом заночевать, лишь бы подальше от огня. А вы отправитесь сразу как прибудут спасатели: за вами пришлют другой транспорт.
Мехар и Хиллар сказали, что останутся здесь и в случае надобности будут тушить пожар. Чабела собрала в дорогу малышей и Амади, неохотно подошла к автомобилю. Супруг только строго взглянул на нее, а Хиллар положил руку матери на плечо. Она сдержанно поцеловала его в лоб, затем взглянула на Пашу. В ее глазах, воспаленных от дыма, усталости и гнева, он прочел только обиду и еще что-то вроде снисходительности, но ничего иного и не ожидал.
— Возьми это с собой, Амади, — попросил Паша и вручил девочке картину, которую свернул и бережно укрыл полиэтиленом. — Учти, я тебе доверяю нечто очень важное.
— Спасибо, Пол! — просияла Амади. — Я буду очень скучать по Хиллару и вам с Тэей, приезжайте скорее.
— Я верю, что мы скоро с вами встретимся и будем в сохранности и целости, — твердо сказал Паша. Тэя пожала Амади руку на прощание, а Чабеле только сдержанно кивнула.
— Постой, Тэя, а ты? Тебе тоже надо уезжать! — спохватился Паша. — Я не могу оставлять тебя в опасности, тебя ждет мама, и дядя Абель, наверное, еще лежит в больнице. Зачем ему лишние переживания? Давай собирайся, а я приеду следом.
— Нет, Павел, — решительно возразила девушка, — я приехала с тобой и никуда без тебя не уеду. И поверь, мама меня поймет.
— Но я так не могу, — с
