Глава 18
У меня в мыслях не было, что меня могут обвинить. Я ни разу об этом не думала за все время. Как будто моя прогулка с девочками никак не могла вызвать подозрения. И только сейчас, анализируя, я понимаю. Как это все могло выглядеть…
А когда вошла в комнату и увидела Самиду по телу побежали мурашки. Ее черные глаза-ямы горели адской ненавистью, а еще они горели триумфом и это означало только одно — она знала, что сейчас сможет поставить меня на колени и ей это удалось.
Она буквально обрушила меня в бездну…Особенно когда увидела, как отразились боль и отчаяние в глазах Ахмада, как он отшатнулся и стиснул руки в кулаки.
Все остальное проплывало перед глазами как в тумане, даже на его вопросы я отвечала под каким-то гипнозом. Так плохо мне еще никогда не было. Как будто я и в самом деле виновата и сейчас лгу…но ведь я никогда бы не причинила боль девочкам.
И облегчение с недоверием, когда он стал между мной и Самидой, когда оградил меня от этой ведьмы.
— Ты останешься здесь. Тебя осмотрит мой врач. Никуда не уходи. Нигде не показывайся. Я хочу, чтобы ты не покидала эту комнату, ты меня слышишь?
Но мне казалось я его не слышу…от одной чудовищности этого обвинения становились ватными ноги и дрожали руки, как и от понимания, что он скорей всего прав и в глазах остальных я могу выглядеть убийцей.
— Вика!
Вздрогнула, когда он назвал меня по имени. Впервые Вика, а не Аллаена, обращаясь. Развернул лицо к себе, всматриваясь в мои глаза.
— Ты меня слышишь?
Кивнула и сама сжала его руку.
— Ты…ты же мне веришь, Ахмад? Ты же веришь мне, скажи?
— Да. Я верю тебе. А сейчас мне нужно уйти. Закройся в комнате, я привезу врача.
Тяжело дыша, рухнула на кровать, широко открыв глаза и глядя перед собой в пространство. Не видя ничего. Я как будто ослепла. Потерялась в пространстве. Ничего более чудовищного я никогда не испытывала. Даже сама смерть Асии не была настолько убийственной как это жуткое обвинение.
Да…это было вечером. Часов в семь. Боже. Я не помню, когда точно. Они сами пришли ко мне. Потому что я обещала сказку, обещала, что расскажу о русалочке на берегу реки. Помню, как несла Асию на руках, у нее болела нога и когда опустила ее в воду она сказала, что ей стало легче. Когда мы шли к реке она перебирала своей маленькой ручкой мои волосы.
Прикрыла глаза вспоминая сколько времени мы могли провести на берегу. Потом вместе пошли обратно.
— Красивая сказка, Вика. Ты так рассказываешь, кажется я сама увидела русалочку. Если бы не ее красные волосы, то ты бы была на нее похожа.
— Почему? — смеясь спросила я, сжимая ручку Ассии и Аят.
— Потому что папа принц и его обязательно надо спасать.
— От кого?
— От Лами! От кого же еще! — воскликнула Асия, — Она его не любит, она никого не любит, она не любила и брата Рамиля… я слышала, как она говорила об этом бабушке Самиде.
— Надо было рассказать папе!
— Папа не любит, когда мы подслушиваем. Он будет грустить и разочаруется во мне.
— Я сделаю все, чтоб папа не женился на этой Лами! Я буду просить его и умолять.
Где-то вдалеке послышался треск, и мы все обернулись.
— Наверное кошки. Здесь много бродячих котов, приходят поесть у столовой. Закира кормит их.
— Когда-нибудь я упрошу папу взять маленького котенка, — восторженно сказала Аят, а я всмотрелась в кусты. Мне показалось, что там кто-то есть. Но звуков больше слышно не было. Может быть реально кошка.
— Идемте, я отведу вас в вашу комнату.
— Нет, мы посидим в беседке. К вечеру стало прохладно. Наша няня говорит, что дышать свежим воздухом полезно.
— Да, нужно гулять перед сном. Иди…спокойной ночи, Вика. Пусть тебе приснятся сны про папу.
Они захихикали, и я бы пригрозила им пальцем, если бы они видели мой жест. Хитрые маленькие девчонки.
Почувствовала, как по щекам потекли слезы…как недавно это было. Кажется, что совсем вчера, кажется, что ничего не случилось и девочки вот-вот зайдут ко мне в комнату, засмеются, попросят рассказать сказку.
Но этого больше не будет…Господи, пусть Аят выживет, пусть хотя бы она, пожалуйста!
Закрыла глаза, впиваясь в подушку пальцами обеих рук.
***
Врач заставил меня сделать анализ мочи, потом осмотрел меня визуально, трогал живот, ощупывал изнутри. Это было одновременно унизительно и в тот же момент очень волнительно. Страшно и дико. Все это время Ахмад находился рядом. Смотрел на меня своими черными адскими глазами, которые сейчас казались мне непроницаемыми.
— Назовите дату ваших последних месячных.
Я назвала, чувствуя, как краска приливает к щекам.
— Срок беременности семь недель. Думаю, уже можно услышать сердцебиение плода. Я бы порекомендовал обождать неделю, чтоб наверняка и тогда уже проверить ультразвуком.
Я резко посмотрела на Ахмада, а он стиснул челюсти так что заиграли желваки. Он не смотрел на меня, он словно впился взглядом во что-то невидимое.
— Кос эмммак! — выпалил он и обернулся к врачу.
— От ребенка надо избавиться немедленно и так чтоб никто не знал! Проговоришься и я вырву тебе язык собственными руками.
Врач выдохнул, потер пальцами седую бороду, потом потянул воздух носом. Кажется он у него вечно заложен.
— Первый аборт всегда опасно.
— Я не спросил твоего мнения. Я сказал, что от ребенка надо избавиться.
— На таком сроке это можно сделать медикаментозно. Она примет таблетки и ребёнок выйдет. С ней может остаться моя медсестра она присмотрит, чтоб все прошло хорошо. Но мне нужно выписать лекарства и достать их. В нашей стране не так-то просто это сделать, как вы понимаете.
— Я хочу, чтобы уже сегодня эти таблетки были здесь!
Рыкнул, а у меня все внутри похолодело. Когда только он сказал о беременности я невольно прижала руку к животу. И стало адски страшно, что из меня достанут малыша таким чудовищным образом. Убьют его таблетками. Тяжело дыша, я смотрела на бледное лицо Ахмада и бородатую физиономию врача. Они о чем-то договаривались.
— Я… я не хочу этого делать!
Прошептала я, глядя на Ахмада, когда врач ушел.
— Я не хочу убивать ребенка!
— Значит мне придется убить вас обоих! — захрипел он и у меня кажется оборвалось сердце.
Глава 19
— Ты что наделал, ублюдок? Что ты наделал? А если она придет в себя и
