для него святое? – откликнулся Артём.
– Кстати, о святых! Где твоя зазноба, Тёмыч? Родители не пустили со взрослыми дядьками по лесу ночами шляться? – с ехидной ухмылкой спросил сидящий в раскладном кресле-гамаке Михалыч.
– Понятия не имею, обещала быть! У меня были планы на продолжение вечера: прогулка под луной, серенада и признания – всё, как в книжках про принцев. А что? Чем мы не принцы? – съязвил Артём.
– Тем, что мы драконы, – разделяя каждое слово, медленно и с каким-то сожалением сказал Женёк.
Костя завёл машину, включил фары и магнитолу. Радио «Ультра». Никто не возражал.
– Вспомнишь солнце – вот и лучик.
Экран мобильника Артёма засветился именем «Алла. Аля». Артём подождал ещё полминуты и сбросил.
– Чё это ты? Кто звонил?
У Костика проснулся неподдельный интерес.
– Аллочка звонила. Не ссы, детка! Так надо, – ухмыльнулся Артём.
– Обоснуй, милый! – не унимался Костя.
– Сейчас отвечу – надо за ней идти или ехать. А в девять, максимум в десять, край в десять тридцать, – провожать её домой. Времени мало, усилий много. Через час позвоню, скажу, что телефон забыл в доме, но места себе, естественно, не находил. Она скажет, что уже поздно. А я буду обижаться, расстраиваться, плакать и суровить.
– Тёмыч, а если что-то случилось? Она бы не кинула тебя просто так. Она девочка ответственная, да и на крючке уже. Может, перезвонишь ей сейчас? Не хочешь – я сам наберу, я же могу! – с явной тревогой в голосе сказал Женёк.
– Не смей. Сам за ней пойдёшь и меня подставишь! Так хочешь бабок? – зло и с напором прорычал Артём.
– Дурак ты и скотина, – взвился Женёк.
– А тебя в это никто насильно не тащил! Сам влез! – со странной ехидной насмешкой в голосе сказал Артём. Он улыбался!
– Давши слово, держись, а не давши… А «не давши» мне в принципе слово не нравится!.. Крошки мои, шашлык готов. А вы мне тут аппетит портите, – влез Костик. – Тёмыч, детка, бери шампур, помогай снимать. Любишь кататься? Люби и катайся!
Шашлык действительно был поджарен филигранно: не сырой, не сухой. Матушкин-старший вполне способен был работать шашлычником. Его научил отец. И друзья отца. Они брали мальчика с собой на вылазки в бани и на дачи. С детства Костя видел многое: «кабанов» в брабусовских обвесах, золотые цепочки, снятые непонятно с кого, дорогих и дешёвых шлюх, наркотики (разве что сам не употреблял), стволы, поздние приходы отца.
Как-то ещё маленького Костю забрал из школы папин друг и не отпускал домой очень долго. Зато разрешал есть чипсы и мороженое сколько угодно, играть в приставку у себя на даче. Потом приехал отец, долго обнимал Костю и даже плакал. Они поехали домой. Когда шли к машине, мальчик увидел, как папин друг лежит около дачных ворот лицом в землю – он не двигался. Больше никогда.
Аля
33
«Хорошо, что мы с девчонками решили никуда не ходить. Заказали пиццу. Ждём, играем в дурака под музыку».
– Вы жулики! Все вы! Как можно три раза меня оставить? Зато в любви повезёт: он будет старый, слепой, немой и богатый!
«Левина, как всегда, оптимистична в чистом порыве».
– Маш, у тебя тут курят?
– Мама курит на лоджии. Там пепельница есть.
«У Мани всё есть, как в Греции».
– Кто со мной постоит?
«Ага, с Ксю всегда надо стоять».
– Я! Мне не привыкать. Такое ощущение, что я уже сама курю: все вещи дома провоняли, и мебель тоже.
«Встаю и иду с ней на балкон».
– Дай подержать сигарету.
«Не ожидала, что когда-нибудь скажу такое. Даже сама не поняла, как вылетело!»
– Ты ж не куришь! Спортсменка, комсомолка!
«Ксюша протянула мне только что прикуренную сигарету. Тонкая, как спичка, она легла в пальцы, как будто всегда там была. Может, потому что на маму насмотрелась? Не помню даже, чтобы она хоть когда-то не курила. А может, на автомате каком-то. Может, все рождаются с умением курить, только не все им пользуются?»
– Артём твой как? Пропадает или исправился?
«Левина, ты, блин! Я совсем забыла. Как я могла забыть? Про шашлыки, про Дачки, про Костика».
– Да вроде… Вчера с цветами пришёл. В зал почти не ходит. Друзей только его вижу. Но он работает много, ещё же репетиции и база на нём пополам с другом.
«Какой он занятой и взрослый! Надо срочно найти телефон. Где эта сумка? На кухонном столе нет, кажется. В коридоре тоже».
– Девчонки, сумку мою никто не видел?
– У меня в комнате смотрела? Ты ж там переодевалась.
«Машка – голова, всё сечёт… А! Вот юбка, топ, телефон. Надо выбросить и юбку, и топ. Ещё трусы. Вечером, потом. Дома… Три пропущенных от мамы. Один от Артёма. И пять эсэмэсок. От мамы».
Мама Как практика? Освободишься – позвони.
Ты ещё долго? Мы с отцом сейчас поедем с работы. Тебя забрать?
Аля! Почему не отвечаешь? Возьми трубку!
«Странно, что папа не звонил… Опять мама».
Мама Аля, я волнуюсь!
«Надо звонить. Что сказать? Так, спокойно! Она думает, что я на практике. А уже полседьмого! Думай. Выдох. Давай выдох. Фу-у-ух. До шести работала, набирала текст. Потом встретила Машку по дороге от станции. Заболталась. Телефон забыла снять с беззвучного… Годится! Реально годится! Фу-у-ух. Звоню».
– Аля! Где ты?! Почему трубку не берёшь? Совсем сдурела! Я волнуюсь!.. Миша, прекрати! Я ей весь день писала!
«Папин голос на фоне что-то говорит. Слышно плохо».
– Миша, я знаю, что она была на практике. Но ответить же можно было матери!
«Нехорошо, это нехорошо, лишь бы мама не завелась».
– Мам, я телефон на беззвучный поставила, очень много сегодня сделали. Сложно было.
«Она всё равно не поймёт, что и как. Она компьютер даже включать не умеет».
– В шесть только вышла, потом Машку встретила…
«Бегу в гостиную, сую Марусе трубку…»
– Ма-а-аш, поздоровайся с мамой.
– Добрый вечер! Мы дома, мы ждём пиццу!
«Маруся с лёту сориентировалась. Ей слишком хорошо известны возможные последствия. Мама что, молчит? Странно. Отморозилась».
– Ладно, девочки! Только недолго! Аля, в девять чтобы была дома!
– Хорошо, мам! А можно в полдесятого?
– Можно. С отцом договорюсь.
«И положила трубку. Она всегда должна класть трубку первая. Это такое негласное правило. Иначе перезванивает и начинает декламировать, что я её не уважаю и что мне нечего ей сказать, что я грубая девица и мать ни во что не ставлю.
Так, теперь Артём. Пойду в спальню, закрою дверь. Не хочу, чтобы девчонки слышали… Уже на выходе меня останавливает Дарья».
– Алла, у тебя всё в порядке?
«Голос вкрадчивый, нежный, тонкий, заботливый».
– Да! А что?
«Не ответ, а пулемётная очередь какая-то вышла».
– Ты какая-то сама не своя: то нервничаешь и дёргаешься, то зависаешь и смотришь в одну точку. Уверена, что всё хорошо?
– Даш, конечно! Просто день странный, все планы наперекосяк. Хорошо, хоть с вами встретилась, я очень ждала нашей тусовки!
«Что правда, то правда. Даже на шашлыки с парнем своим – у-ух, если ещё моим – готова была опоздать».
– Ладно, извини, что спросила.
– Не извиняйся, Дуся. Можно так тебя называть, как Ксю называет?
– Можно, конечно! Чай будешь?
– Да, сейчас только позвоню.
«Последняя непросмотренная эсэмэс – от Артёма»
АраГор Малышка, мы у Костика! Доедешь до Космодрома – набери. Я выйду навстречу. Жду тебя;)
«Пришло в пять тридцать, потом в шесть ноль пять он звонил. Недавно… Набрать или написать? Не понимаю, как лучше. Так хочется позвонить, услышать ласковый, нежный родной голос. Когда он успел стать мне родным?..
Звоню… Гудки. Гудки. Гудки.
Роботётка: „Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее. The number is not available at the moment. Please call back later“ Пик… Пик… Пик».
Артём
9
Михей и Катя попрощались и ушли полчаса назад.
Артём взял телефон в руки и тоже решил выйти за ворота участка, чтобы позвонить. Остаться и спокойно поговорить оказалось два несовместимых между собой действия.
Жаба играл на акустической гитаре, которую отрыли на чердаке, – играл без одной
