На всех гостей хлынул проливной кровавый дождь.
Пока я пыталась прикрыться от него, я услышала, как музыка заиграла вновь. Что это? Меня дернули и повели в танце по залу. Мелодия становилась все зловещей и страшнее.
Меня прижали к себе так сильно, что у меня перехватило дыхание. Было в этом что-то страстное, словно мы танцевали не вальс, а жаркое фламенко.
Гости замерли, а мы все кружились и кружились. А я видела, как тускнеет серебро и золото. В окна ударил ветер. Стекла разлетелись. Ветер разносил сухие лепестки по окровавленному полу.
И вот послышался последний удар часов. Я увидела, как меня выпускают из объятий. Мой взгляд был прикован к незнакомцу. А потом, краем глаза я увидела фею.
Она тряслась, словно ее било током. Ее красивая кожа ссыхалась. Глаза западали. Платье превращалось в лохмотья.
– Нет, – шептал Адам, протягивая к ней руку. Его рука превращалась в лапу, покрытую шерстью.
– Прощай! До следующего бала, – успела проронить фея, сворачиваясь в цветок. Цветок в чудовищных лапах казался таким хрупким и нежным, что я вдруг испугалась, что он его сломает.
Я обернулась, видя, как роскошные наряды слетают с гостей. Как они превращаются в страшных чудовищ.
– Мама! – задохнулась я, глядя в светящиеся глаза тварей, которые могут присниться только в кошмарах.
Они смотрели на меня и окружали со всех сторон. Мой спутник куда-то пропал. Я даже не заметила, как это случилось. А я в ужасе пятилась к стене.
Глава 21
От ужаса я закрыла глаза. Послышалось шипение. Я приоткрыла глаза, чувствуя, как меня обвивает огромная змея. Завизжав так, что меня услышали бы в нашем мире, я отключилась.
Последнее, что я видела перед тем, как безвольной куклой опасть в огромных змеиных кольцах это то, как чудовища бросились врассыпную. А кольца огромной змеи разжались, выпуская меня.
И все. Дальше была темнота.
Очнулась я на своей кровати. Надо мной стоял Макс с грустным взглядом. Словно похороны в этом мире очень дорогие.
– Мадемуазель, как неприлично! Упасть в обморок на балу! Неужели вам корсет так давит? – заметил он, не скрывая возмущения.
– Макс! – возмутилась я, глядя на невозмутимое лицо дворецкого, вытирающего кровь с обоев в моей комнате. Она постоянно текла, словно кого-то этажом выше резали.
– Что, юная мадемуазель? – спросил Макс, глядя на обои.
– Где вы были? Я вас звала! Вы мне так были нужны! – возмутилась я, вставая с кровати. Меня еще качало. Словно я вернулась из кругосветки на корабле.
– Юная мадемуазель! – с укором произнес Макс. – Вы хоть понимаете, что если хозяева организовывают бал, дворецкий превращается в шуструю невидимку? Все ложится на плечи дворецкого! И стол, и кухня, и украшения! Вы видели здесь еще слуг, кроме меня? То-то же! Вы хоть знаете, сколько было жалоб на то, что бокалы блестели недостаточно ослепительно?
Мне стало почти стыдно. Мужик работал почти всю ночь. Как официант на раздаче. А я ему тут претензии выкатываю.
– А ничего, что меня чуть не убили? – возразила я, глядя на то, как Макс вытирает пыль со стола.
– Юная мадемуазель! Это я чуть не убился! – гневно произнес Макс. – И то пять ложек утащили! Что они с ними делают? Ума не приложу!
– Эм… Может, играют на ложках? – я показала, как это делается. – Может, ансамбль собирают?
– Тогда почему утащили пять, а не шесть? – удивился Макс.
–Один просто начинающий ложечник! Он решил потренироваться на одной. Потом, когда наберется опыта, украдет вторую, – пожала плечами я. На дворецкого я зла не держала. Он – молодец. К тому же, он – единственный в этом доме, кто не вызывает у меня ужаса, страха и желания убить. Я бы даже смогла назвать его своим другом!
– А можно я спрошу? – задумалась я, вспоминая таинственного господина, с которым танцевала. Нет, мужик безумно красивый. И возраст придает ему такой шарм. Сорок лет, легкая проседь, взгляд… Мне даже стало немного стыдно, что я так увлеклась им…
– Спрашивайте, юная мадемуазель! – произнес Макс, устало вытирая пот со лба.
– Таинственный господин на балу, с которым я танцевала? Кто это? – спросила я, пряча легкое смущение.
– Что? Вы танцевали с каким-то господином? Как вы могли! У вас же есть жених! Юный лорд Адам! Вы должны были танцевать с ним! Только с ним, и ни с кем более! Как хозяйка бала! Как его официальная невеста! – всплеснул руками Макс.
– Вы знаете танец на троих? Кроме хоровода? – уязвленно ответила я. – Потому, что ваш Адам весь вечер провел с феей!
– С феей? – удивился Макс. – Я не приглашал фей! Ах, вот что бывает, когда дворецкий не уследит! Оборотней приглашал, вампиров приглашал, стригоев приглашал, чернокнижников приглашал, ведьм приглашал, но феи в списке не было! Видимо, она как-то раздобыла приглашение.
– А еще у нас завелась змея! – пожаловалась я, боязливо поджимая ноги. – Я несколько раз слышала ее шипение!
– Не может быть! Я проверю! Если что, я предлагаю вам вечером поискать ее! Я, как дворецкий, найду ее! А вы, как хозяйка поговорите с ней! – то ли в шутку, то ли серьезно произнес Макс, удаляясь из комнаты. Всем видом он подчеркивал, что у него куча дел.
Я смотрела на зеркало, вспоминая Адама. Если я – его невеста, то, значит, мне изменяли! Внезапно зеркало помутнело. В нем появилась морда чудовища. Я посмотрела на рога и мрачно покивала.
– У меня есть к тебе серьезный разговор! – вспыльчиво и ревниво прорычало чудовище.
– По поводу? – осведомилась я, глядя на недовольное выражение морды.
– Ты танцевала на балу с другим! – зарычало чудовище. – Ты моя официальная невеста!
– Ох, неужели? – удивилась я этой сцене ревности. – Неужели? Я даже не заметила? Может, потому что мой кавалер и жених увивался за какой-то феей?
– Мы с ней просто старые знакомые! – огрызнулся Адам. – Между нами ничего нет!
– Да? – обалдела я, вспоминая разговор на балконе. – А “О, любимая….” на балконе?
– Ты что? Подслушивала? – удивилось чудовище.
– И подглядывала! – строго произнесла я. И горделиво посмотрела на вытянувшуюся морду.
– Понимаешь, – начал Адам совсем другим голосом. – Он прокляла меня. Из ревности! И я… эм… хотел, чтобы она сняла проклятие! Или хотя бы узнать, как это делается! К тому же, если бы я уделял на балу время тебе, то она бы приревновала! И прокляла бы тоже…
– Кого? Меня? Или тебя во второй раз? – удивилась я, не
