хотел остановить выстрел.
– Что… Что ты делаешь, Магнус? – Аннабель вышла из-за угла и застыла в ужасе. Вышла луна, и я предстал перед ними во всей своей зубастой красе.
– Он хочет убить моего деда! – закричал Шон и обличающе ткнул пальцем в Магнуса, а тот не мог отвести взгляда от моей пасти.
– Под Твою защиту прибегаем, святая Богородица! Не презри молений наших в скорбях наших… – забормотал он себе под нос и, не дочитав молитву, вскинул ружье выше. – Мне жаль, парень, – сказал он.
Аннабель бросилась на Магнуса и повисла на его руке, сбивая прицел. Раздался оглушительный выстрел, три дробины врезались в мое тело, вбивая плоть и впиваясь в кости. Не успел я удивиться, что их так мало, как тело Шона ударилось о мои ноги. Внук скорчился на земле, пижамка под расстегнутой курточкой потемнела, сердце толчками выталкивало кровь из груди. Он умирал, и я – сильный, быстрый, вечный, ничего не мог сделать.
Магнус стоял с поднятым ружьем. Над дулом поднимался дымок, почти белый на фоне его черной фигуры. Тяжело дыша, он потрясенно смотрел на окровавленного ребенка и не шевелился. Одним движением я скользнул к нему и вырвал оружие из ослабевших рук. Он поднял на меня полные ужаса глаза, и я размозжил его голову об стену дома. Аннабель, рыдая и завывая, уползла за угол.
С каким бы удовольствием я отнес его парализованным к Хозяину. С каким наслаждением я бы смотрел, как он корчится в лапах чудовища, орет, срывая голос от боли, пока Хозяин выгрызает куски мяса… Но мой чуткий слух уловил, как в пабе зашевелились выпивохи. Времени не было. Я поднял Шона и прижал его к груди. Сбил с ног молодого Хэмиша, вылетевшего из-за угла. Он упал и уткнулся носом в расколотый череп убийцы моего внука. Через мгновение его вывернуло.
За спиной раздался вопль Аннабель:
– Морской охотник украл Шона Броди!
Я слышал топот ног за спиной, но куда им угнаться за мной? Шон умирал, и я ничего не мог с этим сделать. Только если… Только если вместо смерти дать ему жизнь под водой на службе у Хозяина. Я говорил, что это хуже смерти, но думал ли я так на самом деле?
Шон закашлялся. У него горлом обильно пошла кровь. Я понял, что времени на раздумья не осталось. Я опустил его на камень на самом краю обрыва и вытер мокрый лоб. Шон смотрел на меня, не отрываясь, он не мог говорить, но я видел в глазах просьбу прекратить его мучения. Запрокинув голову, я закричал. Это был полукрик-полустон, наполненный такой тоской, что преследователи споткнулись и замерли на месте, не решаясь сделать еще один шаг. От моего крика затихли птицы, переполошенные выстрелом, тюлени сползли в воду, прячась в глубинной тишине.
Я наклонил голову внука и прокусил кожу. Один из моих клыков проткнул сонную артерию. Шонни затих, кровь перестала бить толчками, теперь она струилась очень медленно. Я встал во весь рост и повернулся к своим застывшим от ужаса землякам. Аннабель стояла впереди всех, сжимая ружье мужа. Я видел, как трясется ее широкое лицо, как побелели пальцы, сжимающие приклад. Я набрал полную грудь воздуха и завыл.
Мангерстцы отшатнулись, а Аннабель вскинула ружье и выстрелила. Град крупной дроби врезался в мое тело, и я чуть не рухнул с обрыва. Мысли помутились, колени ослабли. Упрямо тряхнув головой, я нагнулся над внуком и поднял его с земли. Умиротворенное детское личико покрылось темными пятнами, и я не сразу понял, что это падает моя кровь. Она заливала глаза, я ничего не видел, но сквозь шум в ушах я слышал, как шелестит трава под ногами окружающих меня земляков.
– Добей его! – треснутым от страха голосом выкрикнул кто-то. Сознание мутилось, и я не смог его узнать.
– Не могу, патроны кончились, – огрызнулась Аннабель. Ее голос я ни с кем не перепутаю.
Я поднял на них свои слепые глаза и прохрипел:
– Будьте прокляты! Будьте вы все прокляты!
За шаг до обрыва левая нога подвернулась, и я рухнул на колени. Люди окружили меня, но приблизиться не решались. Я слышал запах ружейной смазки, копченой рыбы, острого женского пота за своей спиной. Аннабель была ближе всех, и яйца у нее оказались покрепче, чем у мужчин Мангерсты. Собрав последние силы, я поднялся и сделал еще один шаг. От перенапряжения я почти потерял сознание. Тело моего внука вдруг стало неподъемным. Пальцы разжались, и Шон упал на землю. Я нагнулся, чтобы подхватить его, унести в безопасное место, но в этот момент приклад ружья обрушился мне на голову. Нога запнулась, и я полетел. Удар о воду погасил остатки моего сознания, но последней мыслью была: «Шон остался там…»
Глава 14. Аннабель
1902 год.
Пока мангерстцы стояли разинув рты, Аннабель склонилась над Шоном Броди и приложила пальцы к его шее.
– Что с ним? – крикнул Маклейн.
– Тихо ты! – шикнула Аннабель. – Живой, – наконец ответила она вставая.
– Слава Иисусу! – закрестились рыбаки.
– Шонни! – завыла сзади раненой волчицей Шинейд.
– Не пускайте ее сюда! – рявкнула Аннабель.
Она пошла вперед, и рыбаки расступались в стороны. Позади всех двое крепких парней держали Шинейд. Аннабель подошла к ней вплотную.
– Ты знала… – прошептала она, посмотрев ей в глаза. – Заприте ее у меня в кладовке, – бросила она.
Аннабель развернулась к безмолвной толпе.
– Чего стоите? – сказала она, обводя взглядом своих земляков. – Берите ружья и спускайте лодки. Тело Дона надо вытащить на берег. Маклейн, старая пьянь, неси сети, быстро!
– Зачем? – робко спросил Хэмиш.
– За тем, что у мальчика на шее следы зубов той твари, которая недавно была Дональдом МакАртуром.
После этих слов все засуетились, но топот десятков ног утонул в исступленном крике Шинейд. Пока Аннабель с Маклейном заворачивали мальчика в сети, несколько рыбаков с ружьями спустили лодки и погребли в сторону обрыва. Одни гребли, вторые напряженно вглядывались в темноту. Подул обычный для Гебрид холодный северо-восточный ветер, тучи неслись по небу, изредка дозволяя лунному свету достичь морской поверхности.
Рыбаки на носах лодок кутались в макинтоши, судорожно сжимая ружья. Шлюпки успели отойти от берега всего на пару сотен ярдов, как впереди, прямо перед носом первой из них, море взорвалось, фонтан брызг окатил стоящего на краю рыбака. В паре ярдов от него взмыл белый призрак. Он встал на воду, как на твердь земную, бледное пятно лица разрезал черный провал рта.
Рыбак с ружьем опешил. Он в ужасе смотрел на приближающееся чудовище, не в силах шевельнуться, и только пинок его товарища на веслах вывел его из оцепенения. Он торопливо вытащил ружье из-под плаща и вскинул его к плечу. Морской монстр почему-то медлил. Он стоял, пошатываясь и разевая бездонную пасть. За
