пути подобрать, а то Ба меня за нее вывернет мехом внутрь. Ну, цыгель.
– Я на мотоцикле не поеду. Вызовите мне машину с охраной, телефон в кармане. И еще, оденьтесь все таки подобающе няне.
– Да, о мой чебурашистый визирь, и охрану и машину, и колесницу самого громовержца. Все что пожелаете. Я вся дрожу от желания выполнить ваши приказы и усладить ваш помутненный арахисом взор своим шикарным видом.
Нет, я точно ее убью. Чертов месяц. Ну зачем я ее оставил в своем доме? Может потому, что она нашла общий язык с девочками? Или… Мне просто нравятся ее сосьминоги, мать их за все ноги.
– Я улечу с попутным ветром, – улыбается адская нянька. – Только тогда, когда стану вам не нужна.
– Вы сказочная ведьма, Люся, – ухмыляюсь я, когда она начинает натягивать на меня мою разодранную пижамную кофту.
Люся Зайка
Ах, зачем эта ночь…
Я проснулась от ощущения чужого сверлящего взгляда. Словно кто-то прямо сейчас трепанировал мою распухшую от бессонной ночи голову ржавой ручной дрелью. С трудом разлепила глаза и уставилась на близняшек, сидящих у моей кровати на стульях, как плакальщицы на похоронах.
– Вас никто не учил, что врываться в чужие спальни по крайней мере неприлично? – проскрипела я любимым голосом моей Ба. Девчонки синхронно мотнули головами и продолжили наблюдать за мной, как за гусеницей в банке. – Я вот сейчас встану и надеру ваши мелкие неугомонные зады.
– А ты попробуй, встань, – басовито хихикнула Януська. Так, а вот это мне совсем не понравилось.
– А еще папа сердится, что вы опаздываете с завтраком. Уже девять, между прочим, а у вас конь не валялся, так папа сказал. А где у вас должен валяться конь? – захлопала ресничками бабочками мисс совершенство.
– Вероятно там, где ваш папуля оставил свою миллиардерскую совесть, – пробухтела я и попыталась поднять от подушки свою буйную головушку. – Я, между прочим, всю ночь ему жизнь спасала.
Ну не всю, конечно. Остаток прекрасной звездной предвестницы следующего дня я расставляла по дому оборудование, которое мне привезла Танюха, а потом не могла уснуть. Вырубилась уже под утро, устав мертвецки. И даже и не поняла, что заснула, потому что вот сейчас лично мне кажется, что я лишь моргнула на секунду. Но судя по солнечному свету, льющемуся из не зашторенного окна, моргнула я так нехило.
– А папа очень злой когда голодный, – шепнула девочка сорванец, – я бы на вашем месте поспешила. Он один раз в поавра кастрюлю кинул, и даже почти попал.
– Жаль что не попал, – хмыкнула я, вспомнив хитромордого шефа.
Я потянулась в кровати и… В общем я обычно встаю резко как пружина. Ба еще всегда меня за это ругает, говорит, что вредно для сосудов так вскакивать. Но это моя привычка с детства. Я и не ложусь нормально в кровать, а падаю. Так веселее, правда Танька всегда в детстве падала со своей стороны ложа. Ну да, личных мест у нас с ней не было, не озадачились папуля с мамулей.
Короче встать сегодня я не смогла. Дернулась, что-то захрустело, надеюсь, что не мой позвоночник, крякнула, повторила попытку и поняла, что головой то я еще более менее могу шевелить. Посмотрела на подушку и чуть не взвыла.
– Хорошо шьете, – удержав в руках свою ярость хмыкнула я. Близняшки переглянулись, и кажется… Обиделись? С мордочек их исчезла маска ехидного превосходства и сменилась растерянностью. – Правда волосы вот например лучше приклеивать к подушке. Тогда ваще без вариков, сразу на лысо. Я вам потом покажу как, – оскалилась я многообещающе. Теперь на личиках моих воспитанниц появился озадаченный страх.
– Вы чего, орать не будете? – поинтересовалась Анютка, задумчиво пожевав розовую губешку.
– А чего орать то? Подумаешь, мы вот раз с Танькой, это сестра моя, папу, пока он спал гипсовой смесью залили из набора «Умелые ручки» и забыли. Так он проснулся и подумал, что его паралич расшиб. Правда потом Ба нас заставила его отковыривать от простыни. А гипс, он когда застывает…
– Люся, а вы точно няня? – эта девочка просто мелкий Шерлок Холмс. Слишком умная и прозорливая. Чересчур.
– Сто пудово. А еще я метательница ядра. Кстати, там папаня ваш поди рвет и мечет. Угадайте, если я пролежу тут как куколка пришитая, и он придет и найдет меня в таком виде. Кого он на завтрак скушает?
– А вы что, ему не нажалуетесь?
– А зачем? Смысл? Стучать вообще некрасиво. Я с вами потом, вашими методами поквитаюсь, и все. Ну и на завтрак у вас будет манная каша, специально ее сварю с пенками и комками, – вредно хмыкнула я. – Чего расселись, ножницы тараньте, пока тут ваш родитель не устроил бурю в пустыне. После укола от аллергии аппетит зверский. Из спальни своей я выпозла только через полчаса, взъерошенная, неровно вырезанной тупыми детскими ножницами, причесочкой и злая как сто чертей. Девчонок, после отпарывания меня от матраса, словно ветром сдуло. Уши бы им отодрать, да некогда.
Готовка еще эта. У меня совсем не остается времени на то, зачем я, собственно, влезла в эту дурацкую историю.
Молоко у меня сбежало, естественно. Манка свернулась даже не в комки, а в огромные противные лепехи, похожие на медуз. Ничего, полью джемом, за первый сорт сойдет. Так, теперь кисель из замороженной смородины. И сандвичи с ветчиной, больше похожие на руины какого-нибудь курятника. Я окинула взглядом поднос с делом своих «умелых» ручонок, подумала, что такими темпами семья Метельских скоро оголодает, потому что есть мой завтрак не решается обычно даже папуля, способный переварить камни, свалилась на стул и достала мобильник.
– Если ты снова звонишь умолять меня оставить тебя на работе, то зря, – прорычал телефон голосом Жабыча. Вот гад, ну ничего…
– Ну что вы, Жан Борисович, я звоню сказать, что живу сейчас в доме олигарха Метельского, – пропела я, наслаждаясь тишиной, повисшей на том конце провода. О да, наверняка мой начальник сидит сейчас выпучив глаза и жует кончик своего мерзотного галстука, как обычно, делает это в минуты сильных душевных смущений. Поэтому, очевидно, все пожеванные галстуки он заправляет в штаны. – И материал у меня есть – бомба. Наверное я отнесу их в «Желтую утку», там с руками оторвут и меня и…
– Зайка, мать твою… – проорал Жабыч. Я хмыкнула и отключила телефон. Чудесно. Мариновать Жабыча надо дня два, чтобы он очумел от ярости и зависти. Тогда из него можно будет вить веревки. А теперь… Завтрак.
Я ввалилась в столовую уже около десяти, улыбаясь от уха до уха. День сегодня отличный. Правда напряжение повисшее в воздухе помещения для приема пищи немного меня охолонуло. Метельский сидел во главе стола, сиял злобным взглядом и не до конца принявшими нормальный вид
