для молодежи — был полон творческих планов. После окончания курсов дизайна он организовал свою студию, где обучал детей графическому компьютерному ремеслу. После того, как Александр Первый, так звали редактора, поработал дизайнером в одной из крупных русских газет и понял, как верстать из воздуха номер, он решил сам стать издателем, чтобы не платить другим. Дело потихоньку пошло, было уже с десяток рекламодателей. Узнав о Сереге сначала от знакомого дизайнера, а потом, поговорив с ним, он принял решение, что надо пробовать. Поскольку денег у него не было и связей особых тоже, он пригласил Серегу стать постоянным автором его газеты. "Может, на славу купится", — подумал Первый.
— Сергей Тимофеевич, а не стать ли тебе писателем? Я вижу, что рынок и нравы местные, ты хорошо освоил, — спросил при встрече Александр.
— Да ну, какой я писатель, тут талант нужен, — испугался Серега.
— Зачем талант, берем книжку какого-нибудь Пелевина, ты же говорил, что ее читал. А лучше Довлатова, про русский Нью-Йорк, и печатаем спокойненько, а ты комментарии пишешь. Или вот лучше, берем Довлатова и переделываем в Доброконя, там все нью-йоркские детали меняем на торонтайские, типажи те же! И вперед, на год публикация обеспечена, а у меня реклама попрет, я тебе гонорар буду платить! — вдохновенно соблазнял Первый.
— Ну, ты даешь, а как с авторами быть, с правами и все такое? — заволновался Серега.
— А как быть, да никак. Мы же творчески переработаем. Автор умер уже, а наследники может и не читали, так что не рассекут, — констатировал Первый.
— Не знаю, подумаю — ответил Серега.
Еще один издатель, бывший преподаватель истории Исаков, любитель пописывать исторические статейки, раньше работал в мебельном бизнесе. Его хозяин, чтобы избавиться от своего слишком много знавшего сотрудника, предложил такой вариант. "Я тебе заказываю рекламу на год, в две цветные страницы, но чтобы в газете больше никакой мебели не было, и ты сваливаешь" — предложил он. Преподаватель согласился. Тем более, издавать свою газету — была его давняя мечта. Деньги единственного и главного рекламодателя позволяли издавать 12 страниц, писать можно было что угодно, одна проблема — куда девать тиражи. Большая часть лежала прямо в мебельном магазине, остальные разбрасывались по русским магазинам в таком количестве, какое за 3–4 часа успевал развезти сам издатель.
В целом, второй эшелон был разрознен и слаб, если брать каждого поодиночке, но все вместе они могли составить конкуренцию. Только не ясно, кто мог бы их объединить? "А может, нам создать клуб издателей русской прессы, без этих снобов, которые весь рынок рекламой завалили?" — подумал Первый. Для начала он разослал письма всем редакторам второго эшелона, с предложением провести круглый стол на тему "Привлечение инвестиций и повышение качества печатных изданий". Многие откликнулись, понимая, что в одиночку им не справиться с монстрами-издателями, а так хоть кусочек пирога может достаться — можно ведь и договориться.
Историческая встреча была назначена через неделю в ресторане у Мирона. Было решено провести ее при закрытых дверях, поскольку предстояло обсуждать важнейший вопрос — вопрос денег. Председателем собрания после длительных телефонных переговоров и сколачивания локальных альянсов, решили назначить Первого, как инициатора, вице-председателем — издателя скандальной газетки Жореса. Он в последний момент присоединился к концессии, понимая, что пирог может быть поделен и без него. Исаков, естественно, пригласил на встречу своего бывшего хозяина, который знал бизнес и мог подсоветовать что-нибудь дельное. Провести его на собрание не стоило труда, поскольку условие было такое — присутствуют только издатели, если издателей два, то оба.
Дину не пригласили из принципа, поскольку она попадала в средний слой, и уже имела достаточно ресурсов, чтобы самой бороться, но главным образом потому, что многие газеты второго эшелона появились первоначально как перепечатки из ее газеты. Обобрать самую молодую по тем временам газету было проще, чем наступать на пятки старожилам. Да Дина и не особенно расстраивалась, она, наверное, была единственная, кто реально знал цену Серегиным обещаниям, и поэтому спокойно ждала, когда вся эта компания издателей потратится, и кто будет смеяться последним.
Глава 17 О подорванном бюджете израильской разведки "Мосад"
Подзаголовок к главе не требуется, все сказано в заглавии
Информация о том, что Пустырник срочно выехал в Москву, полученная от дружественного турагентства, была воспринята Машей крайне серьезно. "Если Семен сорвался во внеурочное время, посреди своего отчетного квартального периода, значит, тому были веские причины", — рассуждала она. По тому, в каком приподнятом настроении он улетал, было ясно, что это не похороны и не отчет по Южной Америке. Оставалось одно — он сам решил доложить главному о сложившейся на рынке прессы ситуации и проверить связи Сереги в России.
Маша набрала номер Яньки, своего сына, и когда соединение сработало, она сказала:
— Сынок, на этот раз ты ошибся, Серегины следы ведут в Москву. Пустырник срочно вылетел туда!
— Мама, не суетись. Я в курсе. Либо сам БАБ не занимается этим делом, либо сумма инвестиций в десять раз меньше. В любом случае у БАБа в Москве все схвачено, и Серега вполне может работать с одним из его помощников. — Уж очень не хотелось отказываться от версии с БАБом, когда еще представится случай поиграть в бизнес с таким профи, а для системного аналитика это был предел мечтаний.
— Наверное, ты прав, сынок. А нам сейчас что предпринять? Семен человек серьезный, за ним СИСТЕМА. Мы же не пойдем против системы, сам понимаешь, — теряясь в нитях стратегического плана, воскликнула Маша, уже пожалев, что они вступили на этот путь. "Да пропади оно пропадом. Буду скоро внуков воспитывать, денег хватит", — подумала она про себя, но душа просила действий. Может, это будет последний рывок перед уходом на пенсию, и оставит после себя Маша потомкам большой красивый журнал на русском языке, который будет издаваться громадными тиражами для всей Северной и, может быть, даже Южной Америки.
— Понимаю, мама. Понимаю, что с системой бороться бессмысленно. Значит, будем думать, как использовать другую СИСТЕМУ, систем-то в мире не меряно. Взять хотя бы наш Мосад? — рассуждал вслух Янька.
— Сынок, ты давно звонил Яше Заку в Израиль? Ты таки поздравил Яшу с Пейсахом, я надеюсь? — почему-то поинтересовалась Маша.
— Нет, не звонил, замотался совсем, сама же знаешь — бизнес идет, шеф обещает повышение в вице-президенты! — ответил сын. С Яшей, рыжим и породистым мальчиком, они, можно сказать, почти дружили, как могут дружить два маленьких еврейских мальчика, каждый раз возвращаясь, домой и, слыша фразу: "Ну, что, сынок, сегодня ты лучше
