я вижу расслабилась совсем, прекословишь госпоже… Мнение своё смеешь иметь… Впрочем, - усмехнулась она, - я же больше не принцесса…
Она отряхнула юбки и двинулась по дороге. И тут же в растерянности остановилась перед неожиданно вынырнувшей из-за куста шиповника росстани. Секунду помешкав, решительно шагнула на её правую рогатину…
- Госпожа! – возопила из зарослей непрошенная доброжелательница. – Вы куда?! Эта дорога – в селенье!
- И что? В селенье упырей без счёту?
- О нет, что вы! – искренне удивилась наивная девушка. – Там живут добрые христиане…
- А! Ну ясно! Ваши добрые христиане пострашнее упырей…
Мари, опасливо озираясь по сторонам, решилась всё-таки выбраться из кустов на обочину дороги: так, видимо, показалось ей, непонятливая госпожа её увещевания воспримет более эффективно:
- Вам нельзя в деревню – ни в коем случае! Подумайте сами: как воспримут вас люди в новом качестве - униженной и развенчанной… Не приведи, господи, кто-то ещё обидеть замыслит! А уж сочувствия – крова и хлеба – вы даже от добросердечной фрау Рихтенгден не дождётесь: его величество запретил своим подданным вас принимать и помогать вам! Уж и указ на базарной площади зачли…
- Вот как! – Кира с усилием отодрала от кружевной манжеты репей. – Как какую гадость ближнему сделать – никаких бюрократических проволочек… И куда же ваш режиссёр планирует направить мои стопы ?
Мари вновь недоумённо захлопала ресницами.
- Куда, говорю, мне идти?! – проорала бывшая принцесса, будто с тугоухой разговаривала.
Горничная шмыгнула носом и даже слегка обиделась на столь неприкрытое раздражение. Но обида эта тут же, как у человека совершенно незлобивого, растаяла утренней дымкой, и девушка вновь принялась жалеть несчастную изгнанницу. Кира давно подметила в ней это свойство характера и, со свойственной ей безапелляционностью, списала его на врождённую придурковатость. А вечную готовность помочь и услужить – на плебейское раболепие. В оценках своих, резких и окончательных, профессиональный маркетолог не сомневалась никогда. Потому что ей было лучше знать – что к чему…
- Вам предпочтительней уйти из королевства, госпожа. Совсем. И поискать приюта и заступничества в своём кругу…
- Где-где ?
- Ну, - занервничала служанка, переминаясь с ноги на ногу, и оглядываясь по сторонам всё беспокойней, - у кого именно – вам виднее… Не у меня же совета спрашивать. Постучитесь перво-наперво хоть к королю Козьеболотинскому. Он ближе всего к нашим границам обитает. И с батюшкой вашим давно не ладит – они всё Дикий лес делят – не поделят… Должно быть, он будет рад поддержать изгнанницу из Большемокриции. К тому же если изгнанница эта – сама опальная дочь вражеского правителя!
- Что ж, складно врёшь… И как мне до этих благословенных Козьих Болот доехать?
Мари снова расстроилась:
- Доехать… боюсь, никак… О, простите меня, госпожа, что не смогла никак помочь, что от меня так мало проку! Думала вначале прихватить для вас ваш жемчуг, дабы не с пустыми карманами вам в путь пускаться, или, на худой конец, кобылу вашу свести со двора, но побоялась! Побоялась, что станет известно это мадам Вайнцирль, и меня выгонят со службы! Ах, я такая трусиха! Противная, бесполезная трусиха!..
- Ладно, ладно, доброхотка, не ной! Давай по существу!
- Вы… вы можете попытаться дойти пешком… - пробормотала Мари, цепенея от собственной дерзости.
- Гениальное решение! – фыркнула Кира. – И сколько месяцев мне идти?
- Месяцев? – вытаращила глаза дворцовая служанка. – Ну что вы! Боже упаси! Если немедленно в путь отправитесь, то к ночи следующего дня доберётесь до замка Козедол!.. Сейчас, на развилке, сворачивайте налево – выйдите по ней к Мокрице. Потом – вверх, вверх, всё вдоль реки, не заблудитесь. А там и Дикий лес увидите к вечеру. За ним – Козеболотские земли…
- Мари, - Кира подошла к горничной вплотную, - прошу тебя в последний раз, по-человечески, признайся мне…
Девушка испуганно попятилась:
- Я пойду, госпожа, ладно? Мне давно пора… Хватятся – так заругают, - и поспешно шмыгнула в кусты.
- Мари! Мари, вернись! Уволю нахрен!
Кира в сердцах наподдала по придорожному камешку ботинком. Тот бодро поскакал по дороге и подкатился прямиком под ноги сидящему на развилке Сырнику. Тот опустил розовый в чёрную крапинку нос, обнюхал попрыгунца и энергично забил хвостом по земле, вывалив язык и устремив на Киру умильно-бестолковый взгляд.
