рулоном под мышкой. Фалды плаща развевались на бегу.
Мерлин повернул голову. Человек добежал и оперся о машину, обмахиваясь шляпой. Наконец, он отдышался и выпрямился:
— Господин советник, по последним данным Синоптического бюро… — начал он хорошо поставленным голосом, и Ланс немедленно его узнал — именно он ежечасно транслировал погодную сводку на отдельной волне.
— Сэр Кимбалл! — завопила Бобби и врезалась в королевского синоптика, как футбольный мяч. Сэр Кимбалл пошатнулся, потерял равновесие и сел на капот. Мерлин поднял бровь. Бобби захихикала:
— Вы извините, сэр Кимбалл, но помните ураган «Сильвия»? Мы без ваших сводок бы не выбрались! Я себе дала слово, что вас расцелую, если встречу! От всех нас тогда… ну и от себя, конечно!
Сэр Кимбалл наморщил лоб, припоминая, и вдруг просиял:
— А! «Непотопляемая Бобби Браун!» Эвакуация во время наводнения!
Бобби сделала реверанс:
— Она самая!
Сэр Кимбалл склонился к ее руке:
— Дейм Роберта. Весьма польщен.
— Гхм! — громко сказал Мерлин.
Сэр Кимбалл вздрогнул и опомнился:
— Поступили последние сведения, — королевский синоптик начал разворачивать свой рулон на капоте. Это оказалась карта, размеченная множеством незнакомых Лансу значков. — Надвигается мокрый снег с дождем.
— Как скоро? — спросил Мерлин.
— В пределах двух-трех часов, — торопливо ответил королевский синоптик. — Может, пяти, — поправился он под взглядом Мерлина. — Максимум, семи-девяти. Господин советник, прикажите перенести турнир. Очень опасно летать в таких условиях.
Мерлин поскреб бровь:
— Темна вода во облацех, — он как-то странно дернул головой в сторону машины, будто оглядываясь на кого-то невидимого, сгреб с капота карту, стремительно скрутил ее и сунул под мышку. — Но это все решаемо. Пройдемте-ка обсудим. — Колдун решительно сгреб сэра Кимбалла за локоть, запихнул в машину и сгинул.
— Ну вот, — разочарованно протянула Бобби. — Сейчас возьмут и отменят все.
Видимо, «Пчелка» не была рассчитана на сложные погодные условия.
— Да ладно, — отмахнулся Доуэн. — Намагичит чего-нибудь. — Он оживился. — Кстати, вы машинку видели? Так вот, не машинка это ни черта, это келпи. Их так и узнать можно — расцветка всегда одна и та же, и эмблемка где-нибудь маячит. Вот у этой серебряный конь на капоте пришпандорен. Эх, гонял я однажды на таком!
— Врешь, — прищурился механик.
— Ей-ей, не вру! У нас вокруг Кармартена чего только не водится. Всякой твари по паре…
— Еще скажи, что и летал, — съязвила Бобби. — Верхом.
— Не, — протянул Доуэн. — Лошадь — она животная приземленная. Вот, помнится, как-то раз пошли мы…
— Слышь, герой, — прервал его медбрат. — Имей в виду, блокаду я тебе вколол, но держит она четыре часа. А после это тебя из кабины только в ведре можно будет выносить.
Джимми оскалился:
— Да пусть хоть из шланга вымывают!
Мотор кабриолета чихнул. Сэр Кимбалл чертыхнулся — дверца прищемила ему плащ. Нимуэ провела рукой по приборной панели, успокаивая келпи — людей водяной конь не любил и никогда не упускал случая взбрыкнуть.
Нимуэ приспустила «вуаль» так, чтоб заклинание не касалось сэра Кимбалла и королевский синоптик мог осознать ее присутствие, но обратилась не к нему, а к Мирддину.
— Я не понимаю, — сказала дану. Она сидела, подобрав ноги, на переднем сиденье, и встречный поток воздуха шевелил серебристый мех на ее капюшоне. Мирддин бросил на нее короткий взгляд. Вид у Нимуэ был очень уютный, хоть и какой-то средневековый.
— Почему я позволяю Доуэну летать с похмелья, со сломанной ногой и накачанным обезболивающим по самые брови? — Мирддин скривился. — Потому что с высокими шансами именно в таком состоянии они и будут пилотировать самолет в реальной жизни. На такие вещи надо закладываться. Если где-то и существуют здравомыслящие авиаторы, то я их не видел.
Сэр Кимбалл, сидевший сзади, засмеялся:
— Я уже двадцать лет в деле. И тоже не сталкивался. Вечно чувствуешь себя так, будто над обрывом детишек караулишь.
— Блестящая аналогия, — сказал Мирддин, стремительно проникаясь к синоптику симпатией. — Мы как раз кое-что подкрутили в этом «соколе» на такой случай… ну, помимо двигателя. Самолет должен стать стабильнее. — Мирддин покусал губу. — Джимми еще не так плох. И как раз из тех, кто за то, чтоб ориентироваться по показаниям приборов, а не на глазок. Испытатель он вполне, но мокрый снег ему будет ни к чему. И всем остальным тоже. — Он повернулся к Нимуэ. — Ты можешь что-нибудь сделать?
Она задумалась.
— Мне не хотелось бы вмешиваться сильно. Давай я просто сдвину снегопад на вечер-ночь?
— Отличный вариант.
— А как вы собираетесь это сделать? — жадно спросил сэр Кимбалл.
Мирддин и Нимуэ переглянулись.
— Моя стихия — вода, — пояснила Нимуэ. — Я могу встраиваться в системы, связанные с ней и управлять ими, как человек управляет телом. В очень небольших пределах, конечно.
— А, — разочарованно протянул сэр Кимбалл. — Магия.
— Чем богаты — тем и рады, — сказал Мирддин.
Королевский синоптик стянул с носа очки и принялся их протирать.
— Не хотелось бы показаться неблагодарным, но… вы понимаете, как важно то, что мы делаем? Это научно обоснованная система наблюдений. Мы не можем полагаться на какую-то там… мистику!
— Абсолютно согласен, — серьезно сказал Мирддин.
Он остановил келпи у проезда рядом с основной трибуной и высадил синоптика.
— Не волнуйтесь, — сказал он сэру Кимбаллу. — Мы обо всем позаботимся. Спасибо огромное за предупреждение. — Он помолчал. — Вы делаете очень большое дело, сэр Кимбалл. Даже авиаторы это понимают.
— Да уж! — сэр Кимбалл прикоснулся к шляпе в знак прощания и зашагал прочь.
Мирддин повернулся к Нимуэ. Она рассеянно играла планшетом, лежащим на коленях. Трехмерные модельки людей и самолетов то вырастали, то рассыпались искрами под тонкими пальцами.
— Ну что? — спросил Мирддин, закидывая руку на спинку сиденья.
— Четкой корреляции не существует, — сказала Нимуэ. — Кто-то летает ради денег, кто-то — ради славы, кто-то — потому что просто нравится летать, а кто-то — потому что больше ничего не умеет.
— Да, связь нечеткая, — заспорил Мирддин. — Но, если человек умеет летать — особенно на этом всем… что тут называют летательными аппаратами — значит, он умеет сам ориентироваться в рискованной ситуации. И сам принимать решения, не имея полной картины данных. Это уже много.
Нимуэ покачала головой:
— У многих просто наработаны привычки, и они действуют на автопилоте. А для столкновения с фир болг нельзя создать единого для всех протокола. Каждый будет сталкиваться с ударом по самому слабому своему месту, а оно у всех разное. Вот кто-то не боится крутить по сто «бочек» подряд, но боится остаться незамеченным. Или только в воздухе чувствует, что имеет право жить… — Нимуэ поморщилась.
— Ланс, — догадался Мирддин.
— Ланс, — кивнула Нимуэ.
Мирддин нахмурился, но тут же встряхнулся:
— Тут уж ничего не поделаешь.
Нимуэ внимательно посмотрела на него.
— Я к тому, — сказала она, убирая за ухо выбившуюся прядь, — что авиация может не дать того эффекта, на который вы с Артуром рассчитываете.
Мирддин запрокинул голову и прищурился в ярко-синее небо. Солнце стояло высоко, подсвечивая лучами разноцветные флаги, не было ни облачка, и канареечно-желтый самолет, похожий на пузатую пчелу, тащил за собой длинное полотнище с надписью: «Секрет красоты — пудра «Ландыш!»
— Ну, хоть народное хозяйство разовьем. Тоже хлеб. И потом, — Мирддин обезоруживающе улыбнулся, — красиво же!
Нимуэ усмехнулась и покачала головой. Такому аргументу противопоставить действительно было нечего. Дану привстала на месте и закинула планшет на заднее сиденье.
— Вылезай, — сказала она. — Пойду я займусь атмосферным давлением. Когда еще доведется… — Нимуэ потянулась. Глаза у нее блеснули.
Законы Авалона запрещали дану заколдовывать людей и не рекомендовали колдовать в Срединных землях вообще. Но Мирддин по праву рождения имел в Срединных землях свободу мысли, слова и дела, а они с Нимуэ были друг другу Предстоящими — значит, могли передавать друг другу право решений. Таким образом, свобода мысли, слова и дела в мире людей распространялась и на Нимуэ — в той части, где не ограничивалась личными клятвами, и закон можно было обойти.
Принцип «нельзя, но если очень хочется, то можно», конечно, был до чрезвычайности человеческим, но временами оказывался полезным.
Мирддин коснулся на прощание плеча Нимуэ и вылез из машины.
Нимуэ пересела за руль. Силуэт кабриолета смазался, оплывая, как воск, и превратился в копию «пчелы», будто отлитую из ртути. Мирддин закусил губу, чтоб не рассмеяться в голос.
Нимуэ откинула капюшон, обернулась через плечо и махнула рукой на прощание. Мирддин отсалютовал двумя пальцами.
Серебристый самолетик без разбега взмыл с места и беззвучно ушел ввысь.
Мирддин долго стоял, засунув руки в карманы и следя за серебряной искрой в вышине.
Никто, кроме него, ее не видел, и это было хорошо. Такое зрелище разбило бы сердце всем местным авиаторам, вместе взятым.
Что
