на умственную отсталость девушки.
Тогда я не могла представить, что Бэлле действительно может быть восемнадцать и тридцать одновременно. Да и кто бы в здравом уме такое мог вообразить?
Оставалось непонятным одно — зачем Василий все это вообще мне рассказывает. Маясь от острого желания поскорее покинуть обитель мрачного деда, так похожего на моего отца, я, забыв про робость, так и спросила:
— А зачем вы мне это рассказываете?
Василий встрепенулся, словно я выдернула его из сладкого сна. Блеснул умными стальными глазами и слегка сгорбился.
Историю он закончил довольно скомканно. Рассказал, что двенадцать лет назад, тоже в мае, Бэлла пошла купаться в Катуни и утонула. Может, случайно. А может, не выдержала страданий от неразделенной любви. Тела утопленницы так и не нашли, только белое платьице с босоножками остались на берегу. Да еще одна девчонка вроде как видела, что Белка утопла.
На мое недоумение относительно того, зачем хрупкой девушке идти купаться в опасной горной реке, да еще в холодном мае, Василий только отмахнулся. Мне показалось, что он чего-то не договаривает.
А после смерти Бэллы началась какая-то чертовщина. В этом месте своего повествования Василий быстро и неумело перекрестился.
Сначала дети стали бояться уходить за пределы села — в лес там, или на речку. Говорили, что встречают Белку. И она вроде зовет поиграть, а сама не такая, какой была — кто-то видел, что у нее глаза пустые и белые. Даже голос вроде изменился — был тоненький, как колокольчик, а стал низкий, как у совсем взрослой женщины.
А один пацаненок сказал, что и собаку Белкину видал, Гарьку. Это Бэлле в голову взбрело собаку в честь села назвать, Агарт. Мать ей рассказывала, что «агарт» с алтайского языка переводится как «отбелить», ну и девочке показалось забавным назвать так белую собаку. А сокращенно Гарькой псину кликали.
Меня передернуло. Такая игра слов мне показалась если не зловещей, то какой-то неприятной.
Со слов Василия, Гарька пропала через пару дней после исчезновения хозяйки. Эти пару дней собака лежала во дворе, не двигаясь, и жалобно скулила. Даже не ела ничего. Тосковала, значит, по хозяйке. А потом тоже сгинула.
Будучи человеком серьезным, Василий в россказни ребятни о встречах с Бэллой не верил. Он всю жизнь проработал в полиции (неудивительно, что он показался мне похожим на отца, тоже полицейского) и был твердо убежден, что все зло — оно от живых. Ни разу в практике Василия не было случая, чтобы два мертвеца что-то не поделили и порубили друг друга топорами. А вот среди живых таких ситуаций — сколько угодно.
Даже когда дети стали шмыгать по селу перепуганными тенями, Василий не придал этому особого значения. Сидят и сидят по домам. Целее будут.
Но однажды приспичило Василию к старому колодцу сходить. Агарт не был диким поселением, и вода у большинства семей была в домах. Но в колодце вода была по-особенному вкусная. Сельчане за колодцем ухаживали, не давали загрязниться, а Василий старался сохранять воду чистой больше всех.
День был августовский и на удивление жаркий. Разгоряченный Василий уже предвкушал ломоту в зубах от сладкой ледяной воды и прибавил шагу, когда до колодца оставалось всего ничего — один поворот налево.
Василий повернул и резко затормозил, словно налетел на невидимую глазу преграду.
У колодца стояла утопшая Бэлла. Голову опустила, руки висели вдоль туловища, как безжизненные плети. Цепким взором Василий отметил грязное платье, что для Белки было очень нехарактерно — мать ни за что не выпустила бы ее из дома в таком виде.
Как здравомыслящему представителю правоохранительных органов, Василию бы обрадоваться. Пропавшая девушка нашлась, а не утонула, как считали до этого. Чем не повод для радости?
Но, удивляясь самому себе, Василий медлил. Матерый полицейский чувствовал себя так, словно ему снился дурной вязкий сон: ноги стали мягкими и подгибались в коленях, дышать приходилось часто и неглубоко, потому что в августовской духоте Василию не хватало воздуха.
Рациональный мозг попытался оправдать внезапную тревогу хозяина. Дело в том, решил тогда Василий, что девчонка была не похожа сама на себя. Белка всегда была болтушкой и готова была вести беседы ни о чем с любым, кто на это согласится: хоть с пятилетними детьми, хоть с девяностолетними старухами. А тут… стояла и молчала. Только голова покачивалась в такт порывистым дуновениям жаркого ветра.
Продолжив строить логичные умозаключения, Василий пришел к выводу, что, возможно, Белка попала в какую-то беду. Может, по лесу блуждала, может, и правда утопиться хотела — с влюбленной дурехи станется.
Логичные доводы, не имеющие ничего общего с бесовской ерундой, которую про Бэллу сочиняли сельчане, успокоили Василия. Он сделал глубокий вдох и шагнул по направлению к Белке. А та словно только этого и ждала.
С первым же шагом Василия девушка стала медленно поднимать голову.
Глава 15
От иррационального желания закричать и броситься прочь, подальше от колодца и не утонувшей утопленницы, Василия удержала только профессиональная выдержка. Онемевшими от напряжения руками он держался за ведро, с которым отправился за водой, и не сводил глаз с Бэллы. Ее движения были будто нарочито медленными и рваными — и это было очень похоже на зависшее видео.
Василий совершенно некстати вспомнил, как лет двадцать назад смотрел фильм «Звонок» и потешался над девчонкой, выползшей из колодца и напугавшей всю округу.
Теперь Василию смешно не было.
Он сглотнул подступающую к горлу металлическую тошноту и сделал еще один шаг навстречу Бэлле. Сделал, хотя все его нутро буквально вопило о том, что нужно бежать и никогда не возвращаться к колодцу, какая бы прекрасная вода там ни была.
Разжав пересохшие губы, Василий тихо позвал:
— Белка…
И от звука его голоса словно испарилось какое-то древнее зло. Хотя не испарилось, конечно — Василий так не думал, даже когда все обошлось — но, по крайней мере, отступило.
Бэлла подняла голову, и Василий увидел привычное ему лицо. Никаких слепых белков вместо нормальных глаз, как придумывала местная ребятня. Только светлые волосы облепили нежное девичье личико, наполовину скрывая щеки и подбородок.
Ругая себя за необоснованный приступ страха, Василий подошел к Белке. На этот раз он шагал решительно, как солдат на параде.
Девушка робко улыбнулась и кивнула полицейскому. Ее голубые глаза ничего не выражали, и Василий от души пожалел бедняжку — вон как настрадалась, похоже, даже не узнает его.
— Давай отведу тебя домой, — сказал Василий. Он взял Бэллу за вялую ладошку, удивляясь тому, как
