скорее всего да. Доказательств вины Муньоса для этого достаточно. Один его рапорт чего стоит!
— Рапорт?
— Да. Он состоял на службе у Франко и составил для своего начальства письменный доклад о причинах, побудивших его расправиться с Навахиным и мадемуазель Фурро. На наше счастье, не успел его отправить.
— И каковы же причины?
— Деньги и предательство. Ни для кого не секрет, что Советы помогают испанским большевикам. Навахин через свой банк должен был закупать для республиканцев продовольствие и организовывать его доставку в Испанию. Он это и делал, только вместо хороших продуктов покупал всякое гнилье за бесценок. Эти товары грузились на корабль и отправлялись красным. Дмитрий Сергеевич извещал Муньоса о том, какой именно корабль им зафрахтован, когда, куда и по какому маршруту следует. У красных военного флота нет, у Франко есть. И его канонерки топили корабль. Навахин разводил руками и готовил следующий корабль, зарабатывая при этом огромные деньги. Но в последнем рейсе на корабле испортились навигационные инструменты, и он пошел совсем другим, непредвиденным путем; поэтому канонерка его не встретила и он добрался до порта красных. Товары разгрузили, и все выяснилось. Узнав об этом, большевики должны были расспросить Навахина, и Муньос справедливо полагал, что месье Навахин не выдержит этих «расспросов» и его выдаст.
— А что, большевикам не было известно о том, что Муньос — агент Франко? Месье Себастьян почти в открытую вербовал наших бывших военных в армию генерала.
— Конечно, было известно. Но война идет уже почти год, и за это время они его не тронули, стало быть, такое положение вещей их устраивало. А вот узнай они о махинациях с продовольствием, месье Муньосу не поздоровилось бы. Кому понравится, когда воруют его деньги!
— То есть испанец имел в этих махинациях свой барыш?
— В рапорте он, конечно, об этом ничего не пишет, но это же очевидно! Более того, я не удивлюсь, если окажется, что часть большевистских денег ложилась в карман какого-нибудь генерала из штаба Франко, а то и его самого…
— Да… А зачем Муньос убил Фурро?
— Навахин завел охрану, стал прятаться, и Муньос использовал мадемуазель Лауру, чтобы выманить его из дома, а потом убрал и ее, как ненужного свидетеля.
— Об этом он тоже в рапорте написал?
— Представьте себе, да.
— Какой подробный рапорт! Такое впечатление, что он писал его для вас, а не для своего начальства.
В голове Осипа Григорьевича вертелась еще какая-то мысль, но он никак не мог ее ухватить.
Комиссар вынул трубку изо рта и уставился на Клоппа.
— У вас есть какие-то обоснованные сомнения в подлинности этого документа? Мы провели графологическую экспертизу, которая со стопроцентной вероятностью установила, что рапорт написан рукой Муньоса. И потом, к невиновному домой не придут люди, которые станут бросать гранаты.
— В газетах правду написали, что Муньоса убили испанские анархисты?
— Почти. Он умер сам, но анархисты у него дома действительно были.
— Как — сам?
— Оказалось, что Муньос — морфинист, и переборщил с дозой. Смерть наступила за несколько дней до нашего визита к нему. А убитый в перестрелке человек, который бросил в Этьена и месье д’Эврэ гранату, действительно из банды анархистов. Мы их уже месяц выслеживаем, они похитили одного видного испанца и требовали за него выкуп. Видать, красные все-таки узнали про проделки Муньоса и поручили анархистам с ним разобраться. В общем, все сходится, так что не сомневайтесь, месье Клопп.
— Ну что вы, господин комиссар, нет у меня никаких сомнений. Просто привычка рассуждать вслух, проверяя версии. Пятнадцать лет в сыске даром не проходят.
— Я понимаю вас, дружище, я и сам такой. Эй, мальчишки! — обратился Рош к подчиненным, — хватит дурака валять, пора домой собираться!
Комиссар поднял камешек и запустил его в воду. Камень подпрыгнул девять раз.
Глава 10
Июль выдался жарким. В воскресенье хотели сходить на выставку[63], посмотреть на грандиозную советскую скульптуру, о которой говорил весь город, но передумали — уже в девять утра столбик термометра показывал +29. Вместо выставки пошли купаться. Народу в устроенной муниципалитетом купальне на острове у Исси-ле-Мулино было столько, что плыть, не задевая людей ногами или руками, было невозможно. Настя надела резиновый круг, отпылала в угол и сидела у стенки. Осип Григорьевич попробовал было понырять, но пару раз схлопотав чьей-то ногой по голове, плюнул и присоединился к жене.
Домой вернулись в два часа.
— А вас дожидаются, — доложила официантка Любочка, как только он переступил порог ресторана.
За одним из столиков сидел мужчина, едва взглянув на которого Клопп понял, что встреча эта не сулит ему ничего хорошего.
— Здравствуйте, товарищ, — сказал он, подходя к посетителю. — Вы меня ждете?
— Вас, гражданин Тараканов. Присаживайтесь.
Гость со своего стула не поднялся, хозяину руки не протянул, не представился.
Тараканов отодвинул стул, сел, попросил официантку:
— Пива, Любаш, принеси. Вы что-нибудь будете?
— Мне лимонада, я на службе не пью.
«Однако, — подумал Осип Григорьевич, — сразу быка за рога берет. Что же ему от меня надо?»
— И что же вам от меня надо?
— Надо, чтобы вы выполнили одно задание Советского правительства, гражданин Тараканов.
От такой наглости Осип Григорьевич опешил и не мог прийти в себя несколько секунд.
— Не спешите посылать меня к известной матери и грозить вызвать полицию, а лучше послушайте. Я постараюсь быть краток.
— Послать мне вас очень хочется, но так и быть, я вас послушаю.
— Разумно. Итак. Некоторое время назад некто Сруль Беркович Зильберман, житель города Москвы, происхождением из мещан Подольской губернии, вместе с несколькими своими подельниками был признан виновным в том, что являлся агентом заграничных банкирских контор в Париже, занимающихся нелегальными операциями по ввозу в СССР инвалюты. Этот вредитель связался с иностранцем — служащим одной из французских фирм, покупал у него франки, немецкие марки, английские фунты и доллары СШСА, а также по просьбе этого иностранца переводил почтой деньги различным гражданам СССР, среди которых была некая Е.П. Тараканова. Знаете такую?
Клопп промолчал, только так сильно сжал ручку пивной кружки, что костяшки его пальцев побелели.
Когда он несколько лет назад сообщил Кунцевичу, что не помогает матери деньгами, так как боится, что у нее будут из-за этого неприятности, всезнающий старший товарищ посоветовал способ.
— В России в банке валюту не купишь. Точнее, купить можно, но только по особому разрешению, лицам, выезжающим за границу. А тем, кому валюту присылают, вместо франков в банке дают червонцы, и по официальному курсу. Сейчас, например, за червонец дают тридцать франков. То есть за посланные тобой
