фильм посмотрю, под них дремать хорошо, а сон лечит.
На часах – половина двенадцатого, Тоня завелась с блинами. Что-то голова трещит у нее, и опять потемнело перед глазами. Надо бы давление померить, да некогда.
– Антонина, зайди ко мне, забыл тебе сказать.
Она подхватила тарелку с тонкими ароматными блинами и пошла к мужу. Блины так пахли – с ума можно сойти. Сама не ест почти совсем, боится еще больше раздаться вширь, только завтракает яйцом и чай пьет в течение дня, да еще яблоко себе позволяет, когда голова разболится.
– Вот, напекла тебе, как просил. Сметанку поставила и варенье.
– Поставь на тумбочку. Чай остынет, и поем. Я тебе забыл сказать. Выйдешь за меня завтра на смену, утром в редакции заберешь тележку и развезешь по моим подъездам. Хочу пару-тройку дней отлежаться, разболелся совсем ваш отец…
Сеня подхватил пальцами тонкий горячий блин. «Вот как ей такие удаются! Никто такие печь не умеет, только Тоня», – подумал он про себя, а вслух сказал:
– Остыли уже блины, что, не могла сразу принести? К шести нужно в редакцию приехать.
– Сеня, я, конечно, выйду на работу за тебя, но у меня же мальчики, их в школу нужно вести.
– Если к шести придешь в редакцию, то в восемь уже будешь дома и проводишь их, а потом к себе на работу пойдешь.
Закончив с блинами и получив вводную от мужа (надо же, как плохо ему, бедняжке, даже на работу не пойдет!), она отправилась гладить мальчикам рубашки на утро, да еще носки нужно заштопать, те, что выползли из-под кровати, змеи несчастные. Около двух часов ночи, переделав наконец дела, Тоня заглянула в комнату мужа. Очередной фильм заканчивался, шли финальные титры, муж наконец-то уснул. Сон настиг его ровно посередине их, в общем-то, небольшой кровати. Семен спал с троекратным похрапыванием, распластав руки и ноги.
Тревожить мужа было чревато новыми заданиями, да и пусть отдыхает!
«Больной человек все-таки, рассудила она и пошла ставить для себя раскладушку», – на которой, конечно, спать ей было почти невозможно, она в ней просто с трудом помещалась.
Чтобы оказаться в шесть в редакции, встать нужно было в полпятого. Спать оставалось два с половиной часа…
Конечно, она встала по будильнику – с дисциплиной и ответственностью у Тони с детства было все в порядке. Отец был строг, но справедлив. Муштровал похлеще, чем в армии. Маленькой она плакала и сопротивлялась, мать всегда вставала на сторону отца и говорила, что такая доля наша женская, привыкай, дочка, к труду, в жизни пригодится. И действительно пригодилось.
Тоня выросла шустрой и быстрой на руку, абсолютно не принимала чужой помощи, считала, что так, как она, никто не сделает, а объяснять долго и бесполезно. В результате крутилась двадцать четыре часа в сутки, обижаясь, что ей никто не помогает, с одной стороны, а с другой – отметая на корню любые попытки той самой помощи.
В редакцию приехала раньше всех; аккуратно, стараясь не сорвать поясницу, загрузила огромные стопки свежих газет на тележку, тихонько покатила по обледенелому тротуару в сторону квартала, который обслуживал ее муж. При переходе на другую строну улицы не удержала тележку, колесо попало на ледяной уступ, тележка накренилась – и часть газет высыпалась на проезжую часть. Мимо мчались утренние спешащие автомобили. Тоня, глотая слезы от обиды на свою неловкость и неповоротливость, собирала те газеты, которые еще не успели попасть под колеса и намокнуть.
Близнецы проснулись по будильнику – мама приучала строго, не забалуешь. Радостно прибежав на кухню в поисках матери, хотели показать, какие молодцы, что сами вовремя встали. Мать там не обнаружили, зато нашли блины и отца, который сидел и пил кофе с ними вприкуску.
– А ну, марш умываться и одеваться сначала, а уж потом – блины. Скоро мать вернется, в школу пойдете.
Семен заглотил еще один блинчик – «Ну нет, как они у нее такие получаются?» – Потянулся и пошел дальше спать. Классно он все устроил, молодец, настоящий глава семьи! Сам себя не похвалишь…
Собрав газеты, Тоня уложила аккуратнее стопки на тележке и продолжила путь. Ветер и снег были жутко колючие, холодные, словно все против нее, да еще голова так кружится, и в глазах опять темнеет. Боже, так много времени, она не успеет мальчишек накормить и в школу отвести!..
Подойдя к первому подъезду, стала затаскивать тележку наверх по ступенькам. Жутко неудобная конструкция, колеса маленькие, шаг лестницы большой, приходилось поднимать такую тяжесть на каждую ступеньку – спина предательски напомнила о себе.
Все, первый дом обслужила. Все газетки – по ящичкам. Идем дальше. Натянула варежки, завязала туже платок и поволокла тяжелую тележку в сторону следующего дома…
Когда Антонина пришла в себя, то не сразу сообразила, где находится. Потолок над ней светился, вокруг были люди в белых халатах: они громко обсуждали, что кому-то плохо, инсульт, звали еще какого-то врача, планировали операцию. К ней подошел молодой человек и стал спрашивать адрес и телефон близких. Тоня попыталась сказать, что ей нельзя лежать, нужно домой срочно, детей в школу вести, да язык не слушался. Она хотела поправить волосы – прядь упала на лицо, закрыла глаз и загораживала обзор, только правая рука не поднималась, будто чужая. Тоня поняла, что в больнице, что с ней что-то нехорошее, и расстроилась еще больше. Как же она работать будет и дела все переделает, на кого это все, пока она встанет?! Врач разговаривал с ней, однако Тоня не могла отвечать, потом сообразила и стала кивать – да или нет.
Семен взглянул на часы: уже восемь утра, а жены нет, опять куда-то запропастилась, в магазин пошла, наверное… Вот же! Выходить пора, пацанов в школу вести, копуша, не могла раньше встать, чтобы успеть.
Со вздохом встал с постели, зашел к детям, те уже одетые, в наглаженных рубашках, сидели на кроватях и ждали мать. Увидев в детской раскладушку, с досадой подумал: «Вот ведь зараза, не ложится со мной! Что же за жена такая, с которой толку нет?»
– Так, вы уже взрослые, мать задерживается, отец болеет, сегодня пойдете сами, – распорядился он. – А то мать вас разбаловала, до сих пор как малышей за руку водит!
Дети одновременно испугались и обрадовались. Не зная, какие чувства сильнее, сидели, притихшие.
В Москве редко в каком районе отпускают детей одних в школу лет до двенадцати, особенно если идти далеко и через несколько шоссе.
В этот момент зазвонил телефон.
– Да, да, это моя жена. Что? Где она? В реанимации?!
– У вашей супруги случился инсульт. Точнее, у нее подряд было несколько микроинсультов, на которые она, возможно, не обращала внимания, считая, что это просто головная боль,
