Они подошли к машине.
Изнутри стекла в машине покрылись испариной.
Потапов постучал пальцем в боковое стекло. Но водитель даже не поднял головы.
– Эй, проснись! Нас обокрали! – нарочно громко проговорил лейтенант Потапов и постучал уже сильней.
А Шевелев съехидничал:
– Бухой, наверное. Так просто его не разбудишь. С ним по-другому надо, – он взялся за ручку.
Легкий щелчок. Дверь открылась, и оба опера увидели ужасную картину.
Водитель «жигуля» сидел с распоротым животом, весь залитый кровью. Кишки лежали у него на коленях и свесились на резиновый коврик.
– Черт! Такое только в страшном сне приснится, – выговорил Шевелев и отступил на пару шагов назад.
– Как видишь, это не сон, – сказал Потапов, заглядывая в окаменевшее лицо водителя. Потрогал артерию на шее, хотя и так было ясно: он мертв.
– Ни хрена себе! Нашли свидетеля, – вздохнул Шевелев. – Надо обрадовать Калинина.
После тщательного осмотра оба молодых опера пришли к выводу, что скорее всего водитель привез убийцу и майора Синельникова, после чего и был убит.
– Не трожь ничего руками, – сказал Шевелев, увидев, что Потапов полез в бардачок. – Тут могут остаться отпечатки пальцев убийцы.
– Да я только хотел глянуть, – буркнул Потапов, но лазить по машине не стал.
Когда доложили о новом трупе, эксперт высказал опасение:
– убийца слишком осторожный. Вряд ли он оставил следы в машине. И вскоре оно подтвердилось.
– Ничего, – сокрушенно развел руками эксперт. – Никаких отпечатков.
В кабинете начальника управления проводилось экстренное совещание, на котором майор Калинин получил полный разнос.
– Довожу информацию до всех оперативных работников, – начал седой полковник, то и дело поглядывая на майора Калинина. – У нас появился серийный убийца, а наши оперативники не могут выйти на него. Произошла серия убийств. Вот только два последних. Сегодня ночью убит майор милиции и водитель «Жигулей». И почерк один и тот же – убийца вспарывает своим жертвам животы, не оставляя шансов выжить. Я повторяю, не оставляя шансов, – заострил полковник на этом внимание офицеров. – Получается, он не новичок. Умеет убивать. Причем использует один и тот же нож. – Полковник помолчал, посмотрел на Калинина. – Я читал, майор Калинин, вашу справку о проделанной работе. Но мне так до сих пор и непонятно. Если, по вашему предположению, это сведение счетов с криминальной группировкой, то почему гибнут сотрудники милиции, простые граждане?
– Я пока затрудняюсь сказать что-либо конкретное.
– А пора бы, Александр Васильевич. Вы занимаетесь серийными убийцами не первый год. Не новичок. Вы понимаете, надеюсь, с меня ведь тоже стружку снимают.
– Понимаю, – вздохнул Калинин.
После совещания майор пришел в свой кабинет, где его ожидали Шевелев и Потапов.
– Что показала экспертиза? – спросил у них Калинин.
– Экспертиза показала, что Синельников и водитель машины, как и все предыдущие жертвы, убиты одним режущим предметом, – сказал Шевелев.
– Финский клинок, – дополнил товарища Потапов.
– И один и тот же человек, – задумчиво произнес Калинин, – который убивает всех, кто попадает под руку.
Убийца бесил Калинина. Он, как тень, где-то рядом и продолжает убивать, хотя и знает, что менты его ищут. Но он убивает, потому что это для него – кайф.
А они, сыщики, должны найти его, того, кто на месте преступления не оставляет следов.
Даже осматривая двух охранников на стадионе, Калинин не нашел на влажной земле никаких следов. Конечно, ночью прошел небольшой дождик. Хотя сейчас, осенью, дожди идут едва ли не каждую ночь. Это тоже убийце на руку. Но еще интересную мысль подсказал криминалист. По его мнению, убийца наматывает на ноги поверх обуви слой плотной ткани. Подобие портянок. А после убийства где-то их выкидывает. Причем ткань пропитана какой-то гадостью, так что даже собака не берет след, сколько ни мучились кинологи.
– А где Горюнов с Васиным? – спросил Калинин еще про двух офицеров опергруппы.
– Они собирались выехать, опросить Манакова. Эти двое, что на стадионе, входят в его группировку, – сказал Шевелев.
Потапов его поправил:
– Входили.
– Ну да, входили. Только Манай не хочет с нами на эту тему разговаривать.
– Как это не хочет? – возмутился Калинин. – Надо заставить. У нас трупы его пацанов, а он не хочет разговаривать.
– Манай сказал, они сами разберутся с убийцей.
– Разберутся. Жди! Пусть они его сначала найдут. Пока что он их щелкает, как семечки. А нам как убийства списывать? Висяки вешать?.. Вот что, Потапов, обзвони-ка ты психушки. Может, у них какой псих сбежал?
Глава 17
Утром Лешка пошел в охотничий магазин, где продавались ружья. Сначала он купил здоровенный тесак. Любовно осмотрев его, спросил у продавца, можно ли купить охотничье ружье без ментовского разрешения.
Продавец ответил отказом. Даже не захотел разговаривать.
Лешка долго уговаривал белобрысого продавца, уверяя, что он не из ментовки. Врал, что на днях уезжает в Сибирь и ружье ему необходимо для охоты. Но продавец наотрез отказался продать ружье и смотрел на Лешку подозрительно. Уж не подставной ли он? Но потом успокоился. Не похож этот фраер на мента. И на стукача не похож. У продавца глаз на таких наметан. Этот скорее из шпаны. Одиночка.
После почти часового разговора продавец перегнулся через прилавок и, чтобы никто не слышал, зашептал Лешке на ухо:
– Вон возле чучела медведя видишь парня?
Лешка обернулся, но сделал это слишком откровенно, и продавец недовольно зашипел на него:
– Ты поаккуратней хавальником води. Не в театре.
– Я понял. Извини.
– Ладно. Ты подойди к нему. Потолкуй. – Продавец не стал говорить, о чем толковать. Вдруг все-таки этот кент из ментовки да с диктофоном в кармане. А так всегда отказаться можно. Мало ли о чем говорили.
Лешка дал ему за наводку пятидесятирублевку.
Как показалось, продавец подмигнул парню. Во всяком случае, стоило Лешке подойти, тот тихонько спросил, водя глазами по сторонам:
– Тебе какое? Двустволку? Или пятизарядку? Двенадцатого или шестнадцатого калибра?
Раздумывал Лешка недолго. Двенадцатый калибр – ружье хорошее, слов нет, но носить будет тяжеловато под курткой. Да и бой у него, как из пушки.
– Мне бы шестнадцатого калибра, двустволочку. И чтоб бой был покучней.
Парень сразу сообразил, для чего Лешке ружье с таким кучным боем.
– Понятно, – сказал он. – Полторы «штуки» клади, и будет тебе ружьецо.
