ним поставили тарелку, причин отказаться не нашлось, так что он попробовал их как бы от лица своих коллег-сладкоежек. Повторяя про себя все похвалы, которые сослуживцы адресовали кулинарному искусству Мивако, он опустошил посуду.
Насчет мебели Мивако объяснила, что дома в Фукуока все есть, везти отсюда — целая морока, поэтому они будут благодарны, если Ниси и Таро заберут себе то, что им нравится. «Даром?» — спросил Таро, на что Мивако рассмеялась: «Дотошный!»
Ниси взяла одно из двух зеленых кресел с веранды, пароварку и домашнюю хлебопечку.
Таро — второе зеленое кресло, угловой диван и оттоманку, которые занимали середину большой комнаты, а со второго этажа — диван с откидной спинкой и софу в форме огромной подушки, а также громадный холодильник.
Десять лет назад, еще живя в Осака, Таро как-то попал в кафе, где стояло множество самых разных диванов, воспроизведенных с известных в истории дизайна образцов, и с тех пор он мечтал жить в комнате, сплошь заставленной диванами, — и вот это осуществилось.
Спустя несколько дней с помощью Морио Ёсукэ и его сотрудников он втащил все диваны в комнату, и та в них просто потонула: свободного пространства не осталось совсем. Теперь все время, что Таро находился дома, он проводил на диванах. На оттоманку положил доску и превратил ее в стол. На угловом диване и диване с откидной спинкой попеременно спал. Когда он, завернувшись в одеяло, сворачивался в клубок у спинки, то ощущал себя животным, устроившимся в норе. Таро казалось, что так должна была чувствовать себя личинка в той прилепившейся к раме бутылочке.
«Змее» тоже предлагали взять какую-нибудь мебель, но та категорически отказалась: дескать, в ее возрасте пора уже избавляться от вещей, поэтому ей ничего не нужно. Таро предвидел такой ответ: он сам чувствовал, что в комнате «Змеи» любая мебель станет лишней. Он подарил ей полученный от сослуживца пригласительный билет на художественную выставку, и «Змея» очень обрадовалась. Похоже, она еще не нашла новую квартиру.
Ниси переехала во вторник, пока Таро был на работе. Когда он вечером возвратился домой, квартирка под знаком Дракона уже опустела. В покинутом помещении на первый взгляд ничего не изменилось по сравнению с предыдущим днем, но темнота внутри была уже другой — не такой, какой она бывает за окном дома, где живут люди. Темнота, в которой ничего нет, которая скрывает абсолютную пустоту.
Поздно вечером от Ниси пришло по имэйлу короткое письмо. Она писала: «Спасибо, что помогли увидеть ванную комнату. „Палаццо Саэки III“ — хорошее место, желаю вам наслаждаться этим, пока вы там живете. Завидую: скоро вы увидите свежую зелень и цветы в саду домовладелицы». Ниси добавила также адрес сайта, на котором можно смотреть нарисованные ею комиксы.
Разминувшись со съехавшими Ниси и семьей Морио, вернулся домой старший сын владелицы дома. Он посетил Таро с просьбой освободить квартиру. Рост за метр восемьдесят и круглое лицо как-то не гармонировали друг с другом; он сказал, что некоторое время поживет в доме матери: вышел на пенсию, нужно решать, что делать дальше с земельным участком, и понемногу избавляться от вещей в доме. Его мать в добром здравии, находится в местном доме престарелых, она продает землю, где стоит ее собственный дом и дом со сдаваемыми квартирами, здесь будут строить большой многоквартирный комплекс. На визитной карточке, которую он вручил Таро, было напечатано: «Саэки Торахико[11]».
— У ваших братьев — старшего и младшего — в именах, случайно, нет иероглифов «бык» и «заяц»?
— Я единственный ребенок, — с удивлением отрезал Торахико. — Одинок, родственников, на которых можно положиться, тоже нет, поэтому, если при жизни не разделаюсь с домом… после меня никого не останется, так что я должен сделать все возможное… Как говорится, вылетевшая птица не пачкает гнезда.
«Ловко!» — прозвучало в голове Таро. Это был его собственный голос, но он не вырвался наружу, и, что это могло означать, Таро пока не понял.
— А вы знали Усидзима Таро и Умамура Кайко, которые давно, лет двадцать назад, жили в доме позади вашего?
— Аа, эта странная пара. Тот альбом с фотографиями… сразу после того, как он вышел, наезжали тут подростки посмотреть на дом… Кажется, те и жили-то здесь всего год или два. Мамаша у меня вечно сует всюду свой нос, ее иногда приглашали в гости. Говорила, что однажды пошла попросить клетку для птицы.
— Птицы?
— После того как умер волнистый попугайчик, он у них раньше жил. Клетку потом использовали под цветы.
— А клетка сохранилась?
— Ну, наверное, где-нибудь валяется.
Таро, вернувшись в комнату, перелистал «Весенний сад». Фотографий с клеткой было три. На всех она оказывалась не в фокусе, смутно виден был силуэт птицы, похожей на попугая. Сколько Таро ни напрягал зрение, рассмотреть толком не получалось.
Через три дня неожиданно появились работники ландшафтной службы и занялись основательной подрезкой деревьев в саду домовладелицы. И плети дикого винограда, обвивавшего блоки забора, были безжалостно срезаны.
Я навестила Таро где-то в феврале.
Мы не виделись три года. С тех пор, как встречались в родных краях в седьмую годовщину смерти отца. Тогда мы провели вместе три дня, но не на тринадцатом этаже муниципального дома, где росли, а в квартире на пятом, куда переехала мать и откуда был виден наш прежний дом. Там я выслушала рассказ Таро о его жизни после развода.
В Нагоя я преподавала в техникуме и обычно раз в году во время отпуска позволяла себе удовольствие поехать куда-нибудь за границу. В этот раз я заехала к подруге в Йокогама: предполагалось, что, встретившись еще с одной нашей общей подругой, втроем мы из аэропорта Нарита отправимся на Тайвань, но из-за сильного снегопада всякое сообщение с Нарита было прервано, узнать, когда же вылетит наш рейс, не было никакой возможности, поэтому, рассудив так и эдак, мы решили отказаться от поездки. Мать, когда я сообщила ей об этом, сказала: «Тогда навести Таро». Я зачем-то сказала Таро, который пришел на станцию встретить меня, что поезда опаздывают и как тяжело было добраться из Йокогама до Сэтагая. Таро в ответ неопределенно хмыкнул, и, как обычно, было не понять, слушает он или нет. С нашей прошлой встречи он слегка пополнел.
Шел четвертый час дня, на улице почти никого не было. Пепельные тучи затянули низкое небо, вокруг раскинулась снежная страна. Дул сильный ветер, и даже под зонтом пальто мгновенно стало белым от снега. Мы с трудом
