кран. За считанные минуты брюки и даже рукава плотного сюртука Генри потяжелели, напитавшись дождевой водой, а холодные мерзкие струйки стали затекать по шее под сюртук и рубашку. Как ни пытались ускорить шаг, к моменту, когда они добрались до дома Кэт, Хиннеган действительно промок насквозь.
- Вам срочно нужно обсушиться! Идемте ко мне, напою вас горячим чаем!
- Но Кэт! А если нас кто-нибудь заметит?
- В такой-то ливень? Да тут не видно ни зги! Я же обещала сэру Ллойду проследить за вами! Обещания надо выполнять! Идемте уже, у меня ноги тоже все давно мокрые!
Они, пытаясь, все же, производить поменьше шума, добежали до долгожданного крыльца, открыли дверь и заскочили в дом. Там царила такая же тьма, как и снаружи, и почти такой же холод.
- Жаль, уже недели три, как я прекратила топить! А сейчас пока еще справимся с камином..., - хозяйка нащупала на полке коробок спичек и дрожащими от холода руками зажгла масляную лампу.
- Я... помогу! - Генри совершенно не знал, как себя вести в такой обстановке. Наедине с приличной девушкой в абсолютно пустом доме он еще никогда не оставался!
Жертвы неожиданно сильной грозы прошли через маленький коридорчик и оказались в комнатке. Камин удалось разжечь довольно быстро, причем Кэт справилась сама, несмотря на неуклюжие попытки Хиннегана чем-то помочь. Ярко запылавшие сосновые поленья помогли единственной лампе в освещении комнаты.
- Не люблю топить углем! – пояснила хозяйка. – Дровами, конечно, дороже, да и ваша сосна – совсем не то, что наш польский дуб, но тем не менее…
- Ничего себе! Да вы, небось, половину жалования зимой на отопление тратите! А газ?
- Сюда трубы пока не дотянули. Недостаточно состоятельный район. Так, Генри, с вас сейчас стечет столько воды, что нас затопит! Давайте, раздевайтесь! Да не стесняйтесь вы, я отвернусь! – начала командовать девушка. – Вон одеяло, завернетесь в него, пока будет сушиться одежда!
Хиннеган, сгорая от стыда, выполнил, тем не менее, распоряжение хозяйки дома, так как другого выхода все равно не имелось – верхняя одежда была мокрая насквозь. Да и состояние нижней было ничем не лучше, от подштанников также пришлось избавиться, оставшись в одной рубашке. Генри торопливо завернулся в одеяло, пока Кэт, отвернувшись, как и обещала, колдовала с чем-то у камина.
- Сейчас подогреется вино, - сообщила она, забирая у гостя мокрую одежду и развешивая ее возле огня.
- Надеюсь, все быстро высохнет!
- Вы разве спешите? Гроза, по-моему, и не думает заканчиваться! – громыхание за окном подтвердило слова девушки.
Она протянула Хиннегану кружку с горячим вином. Тот благодарно улыбнулся и с удовольствием в несколько больших глотков выпил поданный столь вовремя напиток. И почти сразу же дрожь во всем теле, вызванная переохлаждением, уступила место разлившемуся по конечностям теплу.
- Божественный напиток, спасибо, Кэт! А почему вы не пьете?
- Пью, конечно! – она продемонстрировала ему вторую кружку. – Я, на самом деле, тоже промокла, хоть и не так сильно, как вы. Пожалуй, тоже надо снять верхнюю одежду!
- Я отвернусь! – ученый поставил опустевшую кружку на стол и развернулся к окну.
Послышался шорох снимаемого платья, немедленно вызвавший в голове у молодого человека волну непристойных фантазий, которые он изо всех сил пытался отогнать. Получалось плохо, слишком уж отчетливо натренированное воображение ученого рисовало ему то, что происходило сейчас за спиной.
- Генри, - вдруг послышался тихий голос, почти шепот совсем рядом. – У меня ведь другого одеяла нет!
Не веря своим ушам, он обернулся. Кэт стояла вплотную к нему, в одной короткой нижней рубашке, с почти обнаженными плечами и глубоким вырезом, в котором прекрасно просматривались полные аппетитные груди. У него сперло дыхание. Нельзя сказать, что в свои двадцать пять лет у него совсем не имелось опыта интимных отношений. Еще в годы учебы друзья дважды затаскивали его в известное всем студентам Оксфорда заведение мамаши Вивьен, француженки, основавшей "веселый дом" по типу парижских в холодной чопорной Англии. Но в первое посещение Хиннеган был настолько шокирован видом и поведением сотрудниц данного заведения, что у него ничего не вышло, несмотря на все старания "мадмуазель". Второй же раз он туда попал после дружеской посиделки по поводу окончания учебы, сопровождавшейся распитием шотландского виски, поэтому само посещение помнил смутно. Зато отчетливо помнил глубокое отвращение, испытанное утром следующего дня и судорожные поиски следов "постыдных" болезней, которыми в приличном обществе часто стращали любителей подобных развлечений. К счастью, обошлось…
- Мне, видимо, так и суждено тут замерзнуть! – обреченным голосом, заметно диссонировавшим с веселым блеском ее глаз, сообщила Кэт, все еще не дождавшаяся приглашения укрыться под одеялом от впавшего в ступор Генри.
- Простите! – он очнулся и обнял ее, завернув краем одеяла. Прикосновение круглого пухлого бедра девушки, на удивление теплого даже сквозь тонкую ткань нижней рубашки, окончательно расстроило все его попытки привести мысли в порядок. Почувствовав на своем лице совсем близкое дыхание, он впился в ее губы страстным поцелуем. Кэт тут же обвила его шею руками, прижавшись еще теснее.
- Но Кэт, нельзя же так! – вскрикнул сдавленным голосом Хиннеган, неистовым усилием воли оторвавшись от ее сладких губ, умело ответивших на поцелуй. – Вы же еще невинная девушка!
- О Боже, Генри! – рассмеялась Кэт. – Не знаю, как у вас здесь, а Польше не бывает невинных девятнадцатилетних девушек, если только они не полные уродины и не монашки. И то не факт! Смелее, смелее будьте, господин исследователь!
Пока Хиннеган, остолбенев, переваривал полученную информацию, одеяло выпало у него из рук.
