первая серьезная ссора. Моей злости хватило ровно на неделю, но все это время я упорно приходил в наше тайное убежище и подкармливал хвостатых питомцев.
Джек не появился ни разу.
К концу второй недели я решил, что он больше не вернется, и впал в уныние. Без Джека ничто не приносило радости. Я тосковал по нему, как по самому родному человеку, единственному во всем мире, кто по-настоящему меня понимал.
Крыс становилось все больше, а места в аквариумах все меньше. Нужно было что-то решать, но я ничего не хотел решать.
Я ждал. Сидел на дощатом полу заброшенной хижины, равнодушно глядя на полчища копошащихся откормленных крыс, и упорно ждал. В какой-то момент возникло желание выпустить мохнатых уродцев, но я быстро его отмел и решил подождать еще.
Одиночество тяготило, угнетало, сжигало изнутри. Я стал плохо есть, в школе засыпал прямо на занятиях, а ночами предавался бесконечным воспоминаниям о наших с Джеком играх. В итоге запустил учебу и нахватал жалоб от учителей. За это отец лупил меня ремнем, но я не плакал и совсем ничего не чувствовал.
К концу третьей недели я перестал кормить крыс, и они сначала сожрали своих детенышей, а потом начали поедать друг друга. Это было мерзкое зрелище. Я понял, что поступил правильно, не дав им свободу. Эти твари не имели права жить. Они заслужили того, что я с ними сделал в тот день.
Вытащив тяжелые ящики из трухлявого дома, я залил в маленькие вентиляционные отверстия горючую смесь и бросил туда зажжённую спичку. Огонь вспыхнул мгновенно. Затем раздался оглушительный визг, отозвавшийся внутри меня знакомым сладостным чувством.
Через пару минут все было кончено. Сорок девять крыс сгорели до пепла.
Перед почерневшими аквариумами я простоял до темноты.
В лесу не осталось ни звука. Ни пения птиц, ни шуршания ветра в кронах деревьев. Только мой бешеный пульс и надрывные удары сердца.
Вернувшись домой, я разделся, сложил всю пропахшую гарью одежду в мусорный мешок и тщательно помылся. Затем прибрался в комнате, сделал уроки, плотно поужинал и лег в постель.
В ту ночь я впервые за месяц крепко уснул.
А на следующий день вернулся Джек…»
Следующие несколько страниц Кэтрин пролистала, особо не вникая в написанное. В этом не было никакого смысла, она отлично помнила содержание. Возобновление дружбы, новые эксперименты подрастающих убийц, растущая жажда более изощренных ощущений, усиливающее стремление Жана укрепить их с Джеком связь. Последнее базировалось на страхе потерять друга и напарника, как это случилось во время опыта с крысами.
Объемные главы с полным погружением в сознание все больше утопающего в больных фантазиях ребенка вызывали в Кэтрин смешанные чувства. С одной стороны, ее пугала достоверность, с которой Миллер прописывал все стадии превращения Жана в свирепого неуловимого монстра, а с другой – она считала этот ход гениальным.
Чтобы глубже понять, откуда писатель черпал всю эту информацию, ей бы здорово помогли пояснения автора, но в первой трети книги Кэтрин не нашла ни одного, не считая тех, что обнаружила в самом начале. Оставалось довольствоваться версией, что Роберт черпал вдохновение в тех же книгах, что и его герой. Но, возможно, Тернер или Лори смогут приоткрыть завесу тайны писательской методики Миллера. В конце концов, они близко взаимодействовали на протяжении многих лет.
Остановившись на моменте встречи Жана с его первой жертвой, Кэтрин отложила тетрадь. Она была зла и разочарована тем, что не нашла в рукописи ничего кардинально нового. Ни одной зацепки, способной пролить свет на личность и характер самого Миллера, а Кэйт рассчитывала именно на это, когда Тернер предложил ей прочитать первоисточник. Но по крайней мере вопрос об авторстве теперь был полностью закрыт. Кэтрин больше не сомневалась, что черновик «Инстинкта» написан рукой Роберта Миллера.
Глава 10
Кэйт проснулась от деликатного стука в дверь. Она распахнула глаза. Через большие витражные окна лился солнечный свет, создавая причудливые узоры на молочно-матовых стенах и высоком потолке с украшенными лепниной карнизами.
Кэтрин приподнялась на локтях, поморщилась от жуткой головной боли, медленно огляделась, вспоминая события предыдущего дня. Горло пересушило, неприятный привкус во рту вызывал тошноту. Все-таки с алкоголем даже в малых дозах пора завязывать.
Стук повторился. Превозмогая слабость и головокружение, она медленно села. Спазмы в висках усилились, но Кэти заставила себя встать с кровати, накинуть халат и открыть дверь.
На пороге стояла Лиза с дежурной улыбкой. Она выглядела точно так же, как и вчера, но сегодня на ее траурном черном платье красовалась старомодная брошь с переливающимися камнями.
Сдержанно поприветствовав гостью, женщина вкатила в спальню тележку с завтраком.
– Как вам спалось, Кэтрин? – уставившись на девушку неприятным колким взглядом, вежливо поинтересовалась она.
– Чудесно, вырубилась как убитая, – искренне ответила Кэйт. – Если бы не небольшое похмелье, я бы сказала, что сто лет так крепко не спала.
– Я могу принести вам таблетку аспирина, – услужливо предложила Лиза.
– Было бы неплохо. Спасибо за заботу.
– Рада быть полезной, – кивнула женщина и удалилась.
Решив не терять времени даром, Кэти оставила дверь приоткрытой и отправилась в душ, а когда вернулась, стакан с разведённой таблеткой аспирина уже стоял на прикроватном столике, а дверь была плотно закрыта.
Выпив лекарство, Кэйт без аппетита позавтракала, хотя выбор блюд оказался очень неплох. Омлет с беконом, тосты с джемом, восхитительный ароматный латте, свежевыжатый апельсиновый сок и спелые сливы. Дома она позволить себе такого не могла, довольствуясь размороженными сэндвичами и растворимым кофе.
Когда головная боль, наконец, отпустила, ее настроение заметно улучшилось. Она посмотрела на часы, показывавшие половину девятого утра. Затем снова прошлась придирчивым взором по спальне, с удивлением обнаружив уголок для чтения с удобным креслом и небольшим столиком из темного дерева. Вчера она не удостоила его вниманием, а зря. Идеальное место для работы. Если Клэйтон предоставит ей ноутбук, то будет совсем чудесно.
Почувствовав прилив сил, Кэтрин бодро прошла к гардеробному шкафу. Обнаружив ящик с нижним бельем, она облегченно выдохнула. Какое счастье, что Лори позаботилась даже об этом. Кэйт просияла улыбкой, перебирая дорогие красивые комплекты без каких-либо вызывающих изысков. Долорес ее приятно удивила. Вульгарное эротичное белье вызвало бы совершенно иную реакцию.
И все же, несмотря на очевидные бонусы, Кэйт по-прежнему недоумевала, почему Клэйтон так резко сорвал ее из дома, не позволив взять собственные вещи. Боялся, что, если даст ей чуть больше времени на раздумья, она откажется от контракта? А телефон? Чем он ему помешал?
Подобная маниакальная осторожность напрягала и, мягко говоря, выглядела не совсем уместно. Кэйт не собиралась нарушать пункты договора и ставить под угрозу конфиденциальность условий сотрудничества. Надо быть полной дурой, чтобы потерять огромные деньги из-за неспособности держать язык за зубами. Она в принципе человек скрытный и неболтливый. Да и круг общения у нее не так велик.
Выбрав белье, Кэйт переключилась на другие полки. Глаза разбегались от огромного ассортимента брендовых вещей. В голову внезапно закралась меркантильная мысль. Позволят ли ей забрать все это богатство после завершения контракта? Вряд ли Долорес станет донашивать одежду какой-то ассистентки.
– Тебе помочь? – услышав за спиной мелодичный голос Лори, Кэйт вздрогнула от неожиданности и резко оглянулась. – Прости, я стучала, – считав реакцию гостьи, она поспешно извинилась.
– Все в порядке, я просто задумалась.
– Как себя чувствуешь? – в глазах Лори мелькнуло
