шатаясь, побрел к маяку. Лита и Солке потащились следом. Неизвестно ведь, надолго ли его хватит. Он ввалился в дверь маяка, там что-то грохнуло, послышались ругательства.
– Смотритель маяка его прибьет. Это ведь не наше дело, да, Солке? Мы вообще не должны показываться людям, ни ты, ни я…
Но Солке уже мчался к маяку, и Лита побежала следом.
Оказалось, что на маяке никого нет. Что пьяный упал прямо около лестницы и расшиб лоб. Лита сама готова была ругаться и плакать, так ей надоел этот человек. Но она нашла тряпку, смочила ее в бочке с дождевой водой, что стояла у входа, и приложила к ссадине.
– Попить дай, – попросил человек, и она нашла в комнатке рядом с входной дверью кружку, налила в нее воды из той же бочки, напоила.
Человек приходил в себя. Взгляд его сделался более осмысленным. Он даже смог сказать ей «спасибо».
– Чего это вы так напились? – буркнула она в ответ.
Он пожал плечами. Погладил Солке.
– Поспать надо, – пробормотал он. – Но ведь маяк… усну сейчас, не проснусь вовремя.
– Вы маячник? – ужаснулась Лита.
Из книг она знала, для чего нужны маяки, как важна их работа, а тут… а этот… а если корабли разобьются по его милости?!
– Слушай, – пьяный маячник с трудом подбирал слова. – Мне хотя бы немного надо поспать. Разбуди меня, а? Вот как солнце зацепится за шпиль храма Айрус, так ты меня и разбуди. Пожалуйста.
Лита вышла на берег. Отсюда и правда хорошо был виден белоснежный храм. Он стоял на холме около озера, и его шпиль протыкал синее небо.
– Очень тебя прошу… – бормотал ей вслед маячник. – Я так – никогда, но сегодня… просто сегодня… эх!
«Он все равно уснет, – подумала Лита. – Надо остаться».
– Хорошо, – сказала она. – Спите. Я разбужу вас.
Пока он спал, Лита облазила весь маяк. Он был высоченный, и у нее заныли колени, пока она поднималась к лампе. Порыв ветра распахнул дверку, ведущую на круговой балкон, Лита выбралась на него и закричала, не в силах сдержать восторг:
– Ааааааааааааааааааа!
– Ну хватит, хватит, китов распугаешь.
– О, вы очнулись!
Маячник выглядел помятым и уставшим, но больше не падал, и речь его стала осмысленной. Лита спустилась с балкона в круглую комнату с узкими окнами. Маячник залпом выпил кружку воды, потер лицо ладонями и сказал:
– Я должен извиниться. И поблагодарить.
– Да ладно, – хмыкнула Лита. Она не знала, что следует говорить в таких случаях, но не удержалась и спросила: – Зачем вы пьете?
Маячник вздохнул.
– Не надо бы… просто день такой сегодня. Памятный. Прости. Ты беги давай домой, а то скоро стемнеет, а до города неблизко. Ты из города?
– Д-да.
– Пес у тебя славный…
– Да. Не пейте больше. Пожалуйста. От вас зависят корабли.
– Я постараюсь, – улыбнулся маячник и сказал: – Меня зовут Ярсун. А тебя?
– Лита.
И она увидела, что маячник вздрогнул.
Лита стала бывать на маяке Четырех китов. Ярсун нравился ей. Он всегда разговаривал с ней как со взрослой, мог часами объяснять устройство маяка или аруты, рассказывать о китах или морском властелине Солке, о дальних странах и людях, говорящих на других языках, верящих в других богов. Он не спрашивал, кто она и откуда, и почему у ее собаки, похожей на ралина, глаза аметистового цвета и белые пятна. Он был спокоен и терпелив, и этим напоминал отца. Лита приносила ему лепешки и козий сыр, он угощал ее рыбой и креветками. Она спросила у отца, можно ли ей навещать маячника Ярсуна, разговаривать с ним, и отец, подумав немного, разрешил.
– Но больше ни с кем, Лита. Только с ним, хорошо?
– Обещаю, папа.
Она никогда не встречала на маяке людей, но как-то раз, к исходу лета, они сидели в маленькой маячной кухоньке, и в дверь постучали. Лита дернулась, но Ярсун сказал ей:
– Тихо. Просто спокойно сиди, ты у меня в гостях. Тебе нечего бояться.
Если бы он знал! Но маячник Ярсун не знал о ней ничего и открыл дверь маяка. На пороге стоял человек в плаще Первого совета.
Бессонница советника Таира
Советник Таир впервые увидел эту девочку в середине дариона, первого летнего месяца. Она шла по улице и с таким жадным любопытством разглядывала самые обычные дома, что он поневоле улыбнулся. Одета девочка была скромно, если не сказать бедно, и он подумал, что, наверное, она впервые в городе, скорее всего, прибыла сюда по какой-то надобности из отдаленной рыбацкой деревни, где и домов-то нормальных нет, вот и глазеет, открыв рот. А потом девочка встретилась с ним взглядом, смущенно улыбнулась, и что-то в этой улыбке – но особенно в том, как она вскинула голову, – показалось ему щемяще-знакомым и немножко странным. Будто это не она, а он должен был смутиться и отвести глаза. Он долго смотрел ей вслед, любуясь, как царственно она держит свою изящную голову на длинной шее.
Боги ведают, какими дорогами нам идти, каких людей встречать на пути, и потому советник Таир почти не удивился, когда увидел девочку вновь. На этот раз она разговаривала с Ятлом-табачником около его лавки, смеялась, и советник Таир подумал вдруг: «Сколько ей лет? Она младше нашего царевича лет на пять, должно быть…» Странная это была мысль. При чем тут царевич Фиорт?
В следующий раз он увидел ее на городском рынке, она ничего не покупала, но долго перебирала стеклянные бусы, гладила бока глиняных кувшинов, нюхала пучки свежей зелени и особенно долго разглядывала большие ракушки, что продавались тут почти даром – их брали пуговичники и ювелиры. «Что она, ракушек не видела?» – недоумевал советник Таир, ведь, если он правильно предположил, девочка выросла в рыбацкой деревушке.
На исходе дариона они столкнулись почти нос к носу около дворцового холма. И опять советнику показалось, что, несмотря на простую одежду, в этом ребенке слишком много величия и изящества. Но тут же он мотнул головой: «Не сошел ли я с ума? Просто девчонка. Иногда в рыбацких деревнях рождаются такие вот… царевны. Взять хотя бы царицу Артемис, да хранит время ее имя…»
Но тем не менее он посвятил девочке целый день, следовал за ней повсюду, отложив свои дела. В храм Геты (возложила на алтарь цветы, какие-то странные, он таких не знает), в лавку Ятла-табачника (и пробыла там на удивление долго), в порт (где завороженно смотрела на лодки и аруты, будто тоже видела их впервые). Потом зашла к Алоике, и ему пришлось оставить слежку. Не торчать же у дома марики!
В этом году советник Таир впервые
