было сложнее. Такие как он обычно печатались на обложках журналов, олицетворяя собою не просто богатство или роскошь, а другую жизнь, в которую простому человеку путь закрыт. Этот мужчина слишком хорош для меня, надо смотреть правде в глаза.
«Интересно, откуда тихоня и скромница Линда знает его? Или он уже здесь не в первый раз? Скорее всего, так и есть, – решила я, буравя дверь глазами. – Господи! Ну почему я хочу, чтобы она уже открылась и Линда вышла из номера!»
Она вышла через час и двадцать минут, и на ее лице блуждала улыбка. Мне даже показалось, что ее покинула напряженность – постоянная спутница этой немного странной и даже местами непонятной женщины. Я гнала от себя мысли о том, чем могли быть вызваны эти перемены, но они все равно настойчиво лезли в голову.
– Белла, порадуйся за меня, я скоро уеду отсюда! – огорошила она меня неожиданной новостью.
– Но, разве тебя здесь держат, – я старалась не смотреть в горящие счастьем глаза Линды, а она, как нарочно, искала моего взгляда.
– Нет, ты не понимаешь. Теперь будет все хорошо. Матвей пообещал мне, – прошептала она, наклонившись над стойкой ресепшена.
– Я тебя поздравляю, Линда. Что бы там у тебя…. У вас не произошло. И….счастья тебе…. Вам.
– Спасибо, Белла. Ты очень добрая! Я знаю, у тебя все будет хорошо. Надо просто верить. Я верила и этот день настал.
Ну что мне еще оставалось? Только порадоваться за нее.
***
Ночь была сумасшедшей, а точнее ее вторая половина. Все гости, участвующие в мероприятии, встали ни свет, ни заря. И хотя наше заведение и являлось излюбленным местом охотников и рыболовов, такая тьма народа собиралась в холле гостевого дома лишь несколько раз в год: на подобные турниры, да еще в сезоны открытия охоты на разных зверушек.
Из-за стойки я видела адвоката и его компанию. Матвей Червонный, облаченный в специальный костюм, тоже присутствовал. Его высокую фигуру трудно было не заметить в общей массе людей. А вот Люси-Милы не наблюдалось. Зато ее мама была тут, как тут.
«Смелая женщина!» – удивилась я. – Ну честно! Не ожидала от нее подобных жертв. А то, что это была какая-то жертва, почему-то у меня не вызывало сомнений.
Утром я сдала смену и отправилась отсыпаться в свою комнату. День обещал быть солнечным и безветренным. «Надеюсь, что гости приедут с рыбалки довольными», – думала я, жмуря глаза от ярких лучей. Хотя, принимать эту ораву, из сорока человек, мне не предстоит. И это радовало.
От дум меня отвлек бегущий навстречу, по расчищенной от снега дорожке, человек. Я посторонилась пропустить бегуна, но тот, неожиданно остановился передо мной.
– Доброе утро, – он тяжело дышал, а его разгоряченное тело, даже сквозь одежду источало жар.
– Обычно к нам приезжают рыбачить, охотиться, – я кивнула головой в знак приветствия.
– Увы, я не рыбак, – мужчина улыбнулся, и я поняла, что первый раз вижу его улыбку. И еще поняла: мне она очень нравится.
– А, что так?
Матвей Золотов пожал плечами:
– Не мое.
– Конечно, конечно, у вас своя рыбалка, – это была ирония, на грани грубости.
Он нахмурился. Смотрел озадаченно.
Но ругать себя было поздно и «остапа понесло»:
– Это когда рыбка сама насаживается на крючок. Не надо даже напрягаться.
– Вы злая, а я хотел пригласить вас составить мне компанию за завтраком, – он или не понял моих намеков, или еще пытался как-то спасти ситуацию.
И тут я выдала:
– А, с удовольствием. – И торопливо добавила:
– Не боитесь?
– Чего я должен бояться? Вас?
– Ну, вы же сказали, я злая.
– Мне нравится укрощать строптивых.
– Злых?
– Злых и строптивых, – он опять улыбнулся. – Без шуток, Белла.
– А как же Линда? Ревновать не будет? – вопрос соскочил с языка сам собой.
– Линда причем? – его лицо посерьезнело.
Я закусила губы и, молча, ждала продолжения.
– Тогда могу задать встречный вопрос. Как же Матвей? Не ревнуешь?
Это было сказано жестко. Кровь бросилась мне в лицо, а откуда-то изнутри поднялась волна гнева.
– Приятного аппетита. Привет Линде.
– А она о тебе лучшего мнения, – эта реплика прозвучала мне уже в спину. Не оборачиваясь, торопясь, как только могла, я дошла до своего коттеджа, но на крыльце не выдержала, обернулась. Дорожка была пуста.
Две рюмки коньяка подряд на голодный желудок нервы не успокоили, но меня чуть-чуть отпустило и, зажав бутылку в руках, даже не сняв рабочей униформы, завернувшись в плед, я забилась в углу дивана. После пятой меня накрыло.
Жалость к себе, разбуженная алкоголем, вырывалась всхлипами и потоком горячих слез. Это была истерика, состояние не присущее мне, ведь я всегда считала себя сильной, не способной на такие срывы. Но как стало ясно, и у сильных, тоже есть свой предел.
12
Телефон надрывался, давя на перепонки и мозг. Я пошарила рукой, нашла трубку и нажала отбой. Но кто-то оказался очень настойчивым.
– Да, – голос немного хрипел, во рту, будто всю ночь, делали свои дела кошки.
– Только не говори, что с тобой снова что-то приключилось! – Алка шумно дышала и кряхтела и я догадалась, что она в фитнесе.
– Нормально все, с чего ты взяла.
Скинув плед, я пошаркала к зеркалу.
– Ужас, – эмоция вырвалась сама собой. В зеркале отражалось опухшее, в ореоле взлохмаченной шевелюры, с размазанной тушью под глазами и щекам лицо.
– Что, любуешься на себя?
– Откуда ты знаешь? – меня удивила проницательность Алки.
– Ну да, это же не ты звонила мне утром, ревела и несла несусветную чушь.
– Алка, прости, – мне стало стыдно. Я вспомнила.
– Да ладно. Просто я так ничего толком и не поняла. А ты вообще, сколько выпила?
Пустая бутылка валялась у дивана. Ее вид вызвал в животе спазмы.
– Кажется, пол-литра – выдавила я из себя, еле сдерживая приступ тошноты.
– Пол-литра чего? – уточнила она.
– Пять звезд.
– Знаешь, – нравоучительно заметила подруга, – вот этим горю не поможешь, если есть проблемы надо их решать на трезвую голову.
– Алка, да знаю я!
– Какого хрена ты знаешь! – Левандовская завелась. – Если будешь так бухать, сопьешься. Кто тебе дочь отдаст, алкоголичке! И вообще, давай завязывай там с мужиками крутить.
– Какие мужики? Ты что?
– Какие музики, ты сто-о, – передразнила она. – Обыкновенные.
Мне стало стыдно.
– Что стыдно? – угадала опять она.
– Алка, я больше не буду.
– Смотри у меня!
Мы поговорили еще, но ничего существенного о Кире она не сказала. Антон практически прекратил общаться с мужем Алки вне работы, а значит и с Алкой тоже. Пару раз она встречала
