даю. А ещё при мысли о том, что я творил и продолжу творить, если соглашусь, к горлу подступала рвота, и я бесился ещё сильнее.
— Мне плевать, — оборвал я, не настроенный на очередную её тираду, что меня надо утешить, обогреть… Тоже мне, "буржуйка" нашлась.
— Мне показалось, что тебе будет интересно, с кем твоя Полли уже по ресторанам катается… — едко протянула Ангелина.
— Повторяю. Мне плевать.
Ангелина замолчала, и в трубке слышалось её надрывное сопение.
— Что, даже узнав, что она тебе уже рога наставляет, будет плевать?
— Ага, — легко отозвался я. Как будто мне непонятно, что Полина скорее на эшафот шагнёт, чем будет марать себя одноразовыми связями.
— Ты настолько упёрт в своём обожании, что когда тебе в лицо говорят, что у тебя жена…
— Замолчи, Ангелин, — перебил я, не желая выслушивать очередной бред. — Просто заткнись, ладно?
— Ты как со мной говоришь? — задохнулась Геля, и моя совесть по-прежнему храпела, потому что не надо было вообще связываться с этой идиоткой. Не надо было выбирать самый короткий путь решения проблемы, а надо было схватить Полинку в охапку и уволочь ото всех. А там уже потихоньку разбираться.
— Правильно я с тобой говорю, Ангелин. Ты, видимо, забыла, что Полина — моя жена, а я её муж. И что бы ты сейчас ни сказала, всё это неправда.
— Она ведь так и говорила, даже если сама тебя приговорит, ты будешь ей в любви признаваться…
— И Полина права.
Сопение в трубке сменилось истеричными всхлипами.
— Сволочь, дурак, импотент…
Я аж дымом от сигареты подавился.
— Я всё для тебя делала! Я забеременела…
— Я тебя об этом не просил. Я вообще не хотел детей, — счёл нужным уточнить я.
— Я жизнь из-за тебя всю перекроила. Ушла от парня. А ты… — кричала Ангелина.
— А я тебе дал денег, ровно столько, сколько ты просила. На этом всё.
— Я не позволю! Ты чудовище! Ты ещё ответишь за всё! — крики перешли на визги, и я согласился:
— Отвечу, не переживай. И давай на этом закончим. Отцепись от меня и моей жены.
Я прекратил разговор и откинулся на спинку кресла.
А приехав домой, увидел пустую квартиру и разобранные гардеробные. На полках не стояло косметики, украшения исчезли из шкатулок, а на вешалках не осталось ни одной её длинной сорочки. Я не хотел оставаться в квартире без неё. Без её запаха. Музыкального голоса, когда она подолгу задерживалась в ванной. Аромата её волос, когда я возвращался с работы и утыкался в них носом.
Я не хотел.
И спустился в подвал на цокольном этаже. В кладовку. И вытащил свою старую биту.
Разбил шкафы, стеллажи, полки.
Как разбил свою жизнь.
И сейчас я стоял, вспоминал тот вечер, разговор, как меня трясло в порыве бессилия и отчаяния, и понимал, что моя жена встречается с моим лучшим, мать его, другом.
И вот как бы у меня даже прав нет её ревновать. Но…
Мы не виделись две недели, которые я прожил в офисе, не хотел приезжать домой, в холодную квартиру. И мне казалось, что так я решаю проблемы, как будто просто сильно задержался на работе и вот-вот приеду, а Полина меня встретит…
А потом я встретил её в ресторане и понял, что всё, чем я жил эти две недели, всего лишь безумная игра больного воображения, ведь она не встретит. У неё своя жизнь. И вот работает она теперь. А Полине вообще нельзя работать, у неё от этого кожа портится и улыбка гаснет. Полине можно долго спать, чтобы её кожа сияла, танцевать под испанские мелодии бочату, чтобы глаза светились, читать, чтобы вечером рассказывать мне про «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» или «Тэссу на краю земли». А не вот это вот всё…
И когда та размазня полезла зажимать мою Полли в коридоре, я его кишки на люстры намотать собирался, а Полина не дала. Прошептала. И на её голос я среагировал. И теперь она стоит, прижимается к потрёпанной какой-то тачке, а Дёмыч ухмыляется.
И, значит, Ангелина вот какую сплетню хотела мне принести?
У меня нет прав ревновать Полли. Вообще требовать что бы то ни было. Но, мать его, Демьян!
— Какого чёрта тебе здесь надо? — так с намёком уточнил я, задвигая Полину себе за спину.
— Польку приехал домой отвезти, — клыкасто улыбнулся Дёмыч, а меня перемкнуло так сильно, потому что эти кишки я тоже собрался развесить гирляндой.
— А тебе заняться больше нечем, как мою жену подвозить? — я намеренно сделал ударение на слове жена.
— Так для твоей жены никакого времени не жалко… — и он тоже.
Я размял плечи, наклонив голову поочерёдно вправо-влево, и шагнул к бывшему лучшему другу.
Сволочь!
А ещё юрист у меня в фирме.
Со свету сживу засранца.
— Ты берега не путай и к Полине не приближайся, — предложил компромисс я. Демьян качнулся с пятки на носок и так паскудно:
— Иначе что?
— Ничего, — мягко прервала Полина. — Я никуда не поеду ни с одним из вас. Встреча окончена. Расходимся…
И, развернувшись, зашагала к остановке. Я дёрнулся догнать, но Демьян так резво припустил за ней, что я даже подножку ему поставить не успел.
— Полин, это глупо. Я отвезу…
Полли дёрнула рукой, не дала остановить.
— Себя отвези до дома, а со своей женой я сам разберусь.
— Она тебе не жена, — заметил Дёмыч.
— Да неужели? — рявкнул я, шагая вперёд и цепляя его за рубашку. Дёрнул на себя так, что пуговицы зазвенели по асфальту. — А, может, ты перестанешь совать нос в нашу с ней жизнь?
Демьян оттолкнул меня.
— Нет у вас никакой жизни.
— Нарываешься? — уточнил я, краем глаза наблюдая, как Полина замерла на тротуарной тропинке.
— Констатирую. Ты облажался. Теперь моя очередь.
Я удивился, что тут, оказывается, на мою жену ещё и очередь образовалась, и только собирался рёбра
