Он мгновенно сообразил, как ему следует поступить. Это было словно прозрение.
Ник понял, что не допустит повторения произошедшего три года назад.
Они расстались и порознь покинули отель.
Он надеялся увидеть Каролин в аэропорту, поговорить, еще раз обсудить все, но не получилось. В Бостон они возвращались разными рейсами и больше не встречались. Развод был проведен заочно, к взаимному удовольствию. Словно и не было головокружительного стремительного романа, не было волшебства четырех брачных ночей. Словно их взаимное чувство исчерпывалось одним лишь безрассудством.
Однако мысль о том, что он совсем не знает женщину, волею провидения оказавшуюся под крышей его дома, не была праздной. И теперь его это беспокоило даже больше, чем в дни скоропалительной женитьбы. Тогда ему казалось, что они, а не их прошлое, безраздельно властвуют над своими жизнями. Сейчас же, обретя некоторый житейский опыт, Николас знал, что это не совсем так. Поэтому замкнутость Каролин казалась ему сейчас существеннейшей из проблем.
Наверняка он знал одно: удержать ее насильно невозможно. Следует предоставить Каролин полную свободу. Позволить ей уйти. Но не с тем, чтобы вновь потерять друг друга на годы…
Утром вторника газеты, как всегда, упали на крыльцо дома Николаса. Непривычный для уха Каролин звук заставил ее насторожиться. Николас сходил за газетами, а она наполнила его чашку горячим кофе.
– Спасибо, – церемонно поблагодарил ее хозяин.
Ник развернул газеты. Каролин озадаченно посмотрела на него. Мужчина сделал вид, что не замечает этого. Она села напротив.
– Ник, нам нужно поговорить.
Он тотчас отложил газеты и воззрился на нее:
– Я слушаю.
– Вряд ли я смогу жить в твоем доме.
– Что тебя здесь не устраивает?
– Дом чудесен. Но это твой дом. И я не считаю для себя возможным дальше здесь оставаться.
– Ты все решила? – осведомился он.
– Да, – ответила Каролин.
– Тогда мне нечего сказать, – подытожил Николас и вновь занялся прессой.
Каролин не ожидала такой реакции, она в растерянности застыла перед обеденным столом. Наконец, сочтя, что так оно даже лучше, Каролин вспомнила про остывающий завтрак и кофе.
Оба завтракали молча, пока из холла не донесся шум.
В дом Ника, словно в свой собственный, вошел Дэниель Гилберт и проследовал прямиком на кухню.
– О, ты не один, у тебя компания! – с многозначительными интонациями воскликнул братец. – Я вас знаю! Вы Каролин Дафф. Верно?
– Да, – осторожно кивнула Каролин.
– А я Дэни, Дэниель Гилберт, брат этого сноба.
– Не удивляйся. Мой младший братишка часто по ошибке забредает сюда, – пояснил Николас.
– Что значит «по ошибке»?! В прошлый раз я забыл у тебя…
– Что именно? – поспешил перебить его старший.
– Свою лучшую клюшку для гольфа, – выдал Дэни. – Хотя не уверен, что забыл ее именно у тебя. Просто должен был проверить.
– С каких это пор нищие писатели играют в гольф? – саркастически осведомился хозяин дома.
– Видите, какой он страшный сноб. Сноб, каких мало, – по-дружески обратился Дэни к Каролин, кивая на Николаса. – Ну, не нашел – и не надо, – проговорил он, усаживаясь за стол. – Я сегодня не в настроении попадать в лунки. Тем более теперь, когда нашел столько интересненького, – объявил Дэни, без всякого приглашения приступив к завтраку.
– У тебя шея не болит? – спросил его Николас.
– Нет. А почему ты спрашиваешь? – удивленно отозвался Дэниель.
– Просто у меня предчувствие, что скоро заболит, – грозно предрек старший брат.
– А! Понял! Ты мне угрожаешь, – мгновенно осенило младшего, и он расплылся в улыбке. – Ник не первый раз грозится меня вытолкать пинками и затрещинами, – пояснил Дэни Каролин, – но он – настоящий старший брат. Строг, но отходчив… А вы, Каролин… часто здесь бываете?
– Я приехала на несколько дней… Просто обстоятельства так сложились, – словно оправдываясь, пояснила она.
– А хотите я составлю вам компанию? Вижу, Ник собирается на работу…
– У Каролин уже есть компания, которая спит в одной из комнат. Двое детей для одного помощника прокурора – это уже слишком, – осадил его старший брат.
– Ник у нас шутник, – веселился Дэни.
– Нет, братец. Я серьезен, как никогда.
– Удивляюсь, как Ник осмеливается оставлять такую женщину в одиночестве? – льстиво проговорил Дэни, буравя взглядом Каролин.
– Мы давно в разводе, Дэниель, – смущенно напомнила она.
– Дэни прекрасно это знает, – заявил старший брат.
– Знаю, конечно. Но прежде я вас не видел, мисс Дафф, а лишь был наслышан о вашем уме, красоте, такте. Но всегда считал это баснями, бредом, так сказать, помешавшегося от любви братца. Теперь же понимаю, что Ник был прав от первого и до последнего слова. Вы – само совершенство, как он и старался меня уверить. Всего несколько дней назад мы говорили о вас. И я тогда подумал: это неспроста. И вот мы наконец встретились. Я могу засвидетельствовать, что мой старший брат Николас не приврал ни на йоту. Он был всегда честнейшим из приверженцев истины, таковым и остался.
– Дэни, заткнись! – велел Ник.
– Да я все, собственно, уже и сказал, – отозвался младший брат.
– Но это вовсе не то, что вы, вероятно, подумали, – пролепетала Каролин.
– Ничего ему не объясняй, – приказал ей Ник. – Он все сам прекрасно понимает. Просто, как всегда, мелет всякую чушь. Испытывает на невинных слушателях свой талант красноречия.
– Старшие всегда предубеждены по отношению к младшим и наоборот, – обобщил Дэни. – На самом деле я борюсь. И борьба моя заключается в том, чтобы заставить себя, других, весь мир излить свои самые светлые эмоции, не прячась за ложную гордость. Многие жизненные драмы, конфликты, недопонимания происходят оттого, что люди оказываются не способными излить друг другу истинные свои чувства. Они пользуются суррогатными мыслями и словами, но это отнюдь не сближает их, а наоборот – отдаляет друг от друга. Я же как писатель испытываю непреодолимую потребность помочь дорогим мне людям, стать посредником… Зная вашу историю, могу сказать наверняка: вы потерялись в этом огромном и враждебном мире, поскольку не сумели продемонстрировать полноту своего чувства. Вы осторожничаете, трусите и оттого обкрадываете себя. И с этим я намерен бороться, в этом я вижу свою миссию писателя и человека!
Каролин напряженно выслушала тираду Дэни, непроизвольно хмурясь. Она озадаченно посмотрела на Ника, который в противоположность ей чуть ли не зевал. Дэни же пребывал в состоянии вдохновенно-возвышенном и уплетал завтрак, таская его с тарелки старшего братца. Доев и опустошив кофейник, Дэниель промокнул рот салфеткой, деловито поднялся и тоном руководителя обратился к Николасу:
