секрета в том, что тогда произошло. Вы все узнали и не станете себя накручивать. Мы с вами сэкономили кучу времени.
– Вы очень логичны, Евгений Александрович, однако я пришла спросить не об этом.
– О чем же? – Брови Ермилова удивленно взметнулись вверх.
– До меня дошли слухи еще об одном вашем конфликте с Комаровым, – не стала я томить неизвестностью своего собеседника. – Насколько мне известно, эта ссора произошла пару недель назад и очень выбила Сергея Васильевича из колеи.
– Пару недель, говорите… – Ермилов нахмурился, припоминая, а потом вдруг зашуршал бумагами на столе, приговаривая, как хорошо, что он не успел отдать отчеты Гарину.
Я молча наблюдала за действиями мужчины, задавая себе вопрос, что, собственно, происходит, когда Ермилов наконец нашел, что искал. Он протянул мне тонкую стопку документов со словами:
– Вот она, причина нашего конфликта.
Я пробежалась глазами по строчкам. Я мало что поняла из написанного, кроме того, что в данных документах перечислялись какие-то детали, а напротив значились их размеры.
– Я не понимаю, – честно призналась я Евгению Александровичу.
Он объяснил:
– Взгляните: в этой графе вписан продукт, а в графе рядом – его фактические параметры. И эти параметры не соответствуют нормам. Проще говоря, брак. Такая продукция должна отбраковываться еще в производственном цеху и пускаться на переработку. Но господин Комаров пускал отбраковку в оборот. Конечно, брак был незначительным, ничего критичного, иначе его махинации вскрылись бы уже давно, но тем не менее…
Ермилов помолчал и продолжил:
– У Анатолия Борисовича в Норильске есть друг, бывший сослуживец. Они дружат еще со времен службы в армии. Он давно уже звал Гарина к себе, мол, вдвоем веселее было бы работать. Сначала Анатолий Борисович не соглашался, пока не поставит на ноги «МедТех», а теперь, кажется, решился. И не просто решился, а захотел открыть в Норильске еще один филиал. Может быть, логичнее было бы отправить на новое место меня, я все-таки немного моложе и, наверное, здоровее, но он не хочет выдергивать меня из семьи. У меня здесь родители, налаженный быт, жена, которая, кстати, ждет ребенка. А сам он, как не раз говорил сам Гарин, ни к чему тут не привязан так, как к этой работе. И пусть ничего точно пока не решено, к этому бизнесу я привык относиться как к семейному. Мне не нравится, когда из-за копеечной наживы плюют на качество продукции, тем самым ставя под вопрос репутацию, нарабатываемую годами. Понимаете?
Я кивнула. Я действительно понимала, как неприятно было узнать Ермилову об этом мошенничестве. Но уточнить я должна была:
– И что же вы сделали, когда узнали? Сообщили в полицию?
– Не стал, – отрицательно качнул головой Евгений Александрович. – Не потому что тепло относился к Комарову, вовсе нет. Мне было неприятно думать, как могут отнестись наши постоянные потребители, когда узнают, что периодически им подсовывали не самый качественный товар. Я действительно беспокоюсь о нашей репутации. По этой же причине я не стал и настаивать на увольнении Комарова. Мне казалось более целесообразным приглядывать за ним на этом месте и не допустить, чтобы он начал пакостить где-то еще. А раз уж человек нечист на руку, то его не перевоспитать.
Ермилов замолчал, а я предположила:
– Исходя из всего сказанного, напрашивается вывод, что ему вас было бы гораздо выгоднее убрать, чем вам – его.
– Именно! – блеснул зубами в широкой улыбке Ермилов.
– Что ж, – я поднялась с удобного кресла, едва сдерживая желание как следует потянуться, – в таком случае не буду больше отвлекать вас от работы.
– Если что-то понадобится, вы всегда можете на меня рассчитывать, – проговорил Евгений Александрович и протянул мне свою визитку.
Он снова погрузился в работу, не обращая на меня внимания, чем я и воспользовалась, тихонько выскользнув за дверь.
За дверью кабинета меня уже поджидала хмурая, как сегодняшнее небо, Ксюша.
– Татьяна Александровна, – почти прошептала она столь тихо, чтобы ее не было слышно в кабинете. – Вы же не думаете всерьез, что Евгений Александрович виноват в этом кошмаре?
– А я не должна так думать? – без зазрения совести я ответила вопросом на вопрос.
– Он не мог! Вы не понимаете! Евгений Александрович совсем не такой человек! – И хоть эмоции Ксении били через край, ее голос оставался таким же тихим. – Он мне жизнь спас, чтоб вы знали!
– Даже так? – я вздернула бровь, хотя в душевных качествах Ермилова ничуть не сомневалась. – Расскажете?
Конечно, для дела эта история, может, и не имела значения, но мне было любопытно, чем Ермилов смог заслужить такое безоговорочное расположение юной девушки, столь рьяно сейчас его защищающей.
– Случилось это около трех лет назад, еще до того, как я переехала в Тарасов…
Ксюша рассказала, что после школы жила с теткой в соседнем райцентре. После того как окончила школу, девушка не смогла никуда пойти учиться, вынужденная работать, чтобы помогать единственной родственнице. Работала в небольшом магазинчике продавцом, там-то уж в специальной подготовке не было нужды. Этот магазинчик находился почти на выезде из города. На небольшой площади также расположилось несколько кафешек, чтобы проезжающим мимо водителям было где остановиться и перекусить. Торговля шла бойкая, и зачастую Ксения задерживалась допоздна, помогая напарнице справиться с потоком людей.
Однажды вечером, снова задержавшись дольше положенного, Ксюша уже направлялась к автобусной остановке, как вдруг ее внимание привлекла странная пара, сидящая в одной из припаркованных машин. Ксения сначала подумала, что сидящий за рулем парень крепко обнимает прижавшуюся к нему девушку. И только несколько мгновений спустя обратила внимание на широкую ладонь водителя, зажимающую рот пассажирки. Увидев, что их заметили, девушка широко распахнула глаза и сделала пару попыток вырваться из крепкого захвата.
Ксюша дернулась было к машине, но что-то ее остановило. Она сделала пару шагов назад от автомобиля, намереваясь вернуться в магазин и вызвать полицию, как вдруг натолкнулась на кого-то спиной. Обернувшись, увидела крепкого светловолосого мужчину, вопросительно глядящего на нее.
Ксюша тут же ткнула пальцем в ту, пугающую ее машину, едва выговорив:
– Помогите ей!
Мужчина не успел даже приблизиться, как диспозиция людей в машине резко изменилась. Парень убрал руку от лица девушки, а
