мне и ребенке?
— Нет. Это лишь даст ей то, что она хочет, заставив мою жену подтвердить отцовство перед фанатами. Забей.
— Шторм, мне так стыдно. Очевидно, что она пришла с Майклом ради компромата, и случайная встреча со мной была для нее просто вишенкой на торте.
— С ней покончено. Я только сейчас получил сообщение от Ашера. Все участники группы и наши жены подают на нее иск о воздержании и прекращении незаконных действий. Документы будут в доме к понедельнику.
— Мы правда можем это сделать?
— Как видишь, да.
Я издала вздох облегчения.
— Мне правда надоело все это дерьмо.
— Понимаю, детка. Мне тоже. Обычно я не позволяю этому дерьму достать меня. Я просто скучаю по тебе и слетел с катушек. Говорить что-либо о тебе и нашем ребенке под запретом. Я не позволю ей портить жизнь моей семье.
Малышка снова пинает меня, словно знает, что происходит, и тоже злится.
— Могу я тебе кое-что сказать? — спрашиваю его, прежде чем попрощаться.
— Что угодно.
— Просто хочу, чтобы ты знал, как сильно люблю тебя, и не могу дождаться, когда снова мы с малышкой увидим тебя. Ты станешь потрясающим отцом… Она будет любить тебя так же сильно, как и я.
Хотя мы не говорили об этом с тех пор, как он поделился со мной запиской, знаю, что слова Бритни все еще преследуют его, особенно то, что он не заслуживает ребенка.
Несколько мгновений он молчит, затем отвечает:
— Порой мне нужно это слышать. Я люблю вас обеих и никуда не уеду, пока Фасольке не исполнится, по крайней мере, год. Или, может быть, даже когда сядет за руль. Хотя об этом я ещё подумаю.
Я смеюсь.
— Я была бы не против. Может, нам просто назвать ее Фасоль.
— Нет. Ее имя совершеннее, и лучше, чем Фасолька. Увидишь.
ГЛАВА 15
Эвелин
Я прислоняюсь к дверному косяку и фотографирую Шторма, сидящего на полу детской в окружении кусков дерева, шурупов и разного оборудования. Перед ним разложена инструкция, и он что-то бормочет себе под нос. Хейло проходит через комнату и плюхается на край бумаги.
— Мне казалось, будет проще, — говорит он, поднимаясь и завязывая свои длинные волосы резинкой.
— Давай помогу.
— Нет. Этим должен заниматься отец. И ты можешь родить в любую минуту.
— Мне рожать только на следующей неделе.
Он встает и потягивается.
— Надо быстро сбегать в хозяйственный, не хватает несколько винтиков.
— Ладно. Я останусь здесь и приготовлю нам обед, пока тебя не будет.
Он притягивает мое огромное тело в свои объятия и нежно целует, потирая поясницу. Не могу дождаться, когда появится ребенок и я, наконец, вернусь в свою прежнюю форму. Шторм был великолепен, все время обнимал меня и всегда заставлял чувствовать себя такой же красивой и сексуальной, как раньше, но мне не по себе и чувствую слабость.
* * *
После того, как Шторм уходит, я вывожу Нико во двор, чтобы он прогулялся несколько минут. Затем начинаю нарезать овощи для салата.
Не прошло и пяти минут, как раздается звонок в дверь. Вытирая руки полотенцем, я ковыляю в прихожую и открываю дверь. На пороге стоит Ашер, его длинные волосы обрамляют бородатое лицо из-под черной шапочки. Он, как я называю, в деловой одежде в стиле гранж — черный пиджак поверх белой футболки, потертые джинсы и байкерские ботинки. Позади него на нашей подъездной дорожке припаркован его красный «Порш».
— Привет, красавица. Приехал проведать вас, ребята, — он целует меня в обе щеки и заходит внутрь. Когда я впервые увидела Ашера, то испугалась. Его пристальный взгляд и мрачная аура, а также сходство со Штормом пугали и заставляли чувствовать себя неуютно. Но теперь, когда я знаю его, люблю как брата.
— Шторм поехал за новыми шурупами; он пытается собрать кроватку. Но скоро вернется.
— Пытается, — повторяет он со смешком, следуя за мной на кухню. Он садится на табурет по другую сторону гранитного островка, на котором я режу, и берет персик из корзины с фруктами.
Я улыбаюсь ему.
— Я немного нервничаю из-за этого.
— Я бы тоже нервничал. Радуйся, что он не использует суперклей и клейкую ленту.
Я смеюсь, и внезапно по бедрам стекает жидкость. Боже мой. Я что, только что описалась? Смотрю на свои ноги — на полу небольшая лужица прозрачной жидкости.
— Эви?
Я смотрю на него и кладу нож для чистки овощей.
— Кажется, у меня только что отошли воды.
Его глаза оживают.
— Сейчас? — он вскакивает и обходит вокруг, чтобы убедиться.
— Пора, — говорит он. — Пойдем, я отвезу тебя в больницу. — он нежно берет меня за руку, но я вырываюсь из его хватки.
— Нет… Без Шторма я никуда не пойду.
— Эви, больница находится в получасе езды. Мы не можем сидеть здесь и ждать. Я позвоню ему по дороге, он встретит нас там.
Я хватаюсь за стойку, когда начинаю паниковать. Что, если он не успеет? Я не могу сделать это без Шторма — он моя опора, и это самое страшное событие в моей жизни. Мы ходили на все занятия вместе. Мне нужно, чтобы он помог мне дышать, тужиться и кричать.
Ашер гладит меня по спине, и я таю.
— Все будет хорошо, обещаю. Я буду с тобой, пока он не приедет. Эмбер родила Кензи меньше, чем за два часа. Я бы не стал ждать здесь, если только ты не хочешь рискнуть родить ребенка на кухне.
— Два часа? — не думала, что ребенок может родиться так быстро. И вообще займет столько времени.
Он кивает.
— Ребенок вот-вот родится.
Я позволила ему вывести меня из кухни.
— Подожди, дай мне переодеться. Я приготовила кое-какую одежду в спальне.
Переодеваясь в новое платье в цветочек, я пытаюсь дозвониться Шторму из спальни, но он не отвечает. Связь проходит по местным дорогам, так что не удивлена. Сделав глубокий вдох, успокаиваю себя ради ребенка. Не могу сидеть здесь, плакать и тратить время впустую.
— Готова? — спрашивает Ашер, когда я возвращаюсь по коридору.
— Подожди… Ещё нужна моя сумка для больницы. Только сейчас вспомнила.
— Где она?
Я указываю на шкаф для одежды в прихожей.
— В шкафу.
Он забирает мою сумку, пока я пытаюсь снова позвонить Шторму, но меня перебрасывают на голосовую почту.
— Не могу до него дозвониться, — говорю я, и слезы наворачиваются на глаза.
Ашер спокойно улыбается мне.
— Позвоним ему, когда доберемся до подножия холма, и он встретит нас в больнице.
Я скептически смотрю на него. Я хочу дождаться
