— Ты с ума сошел? На велосипедах?
— Да нет. — Воронов достал мобилу, набрал номер. — Сережа, ты где? Ага, ну, мы сейчас будем, встречай.
Пройдя еще метров пятьдесят, они повернули, следуя все по той же проселочной дороге, и Ирма увидела едва видную в ночной тьме «Ниву», стоящую впритык к лесу.
— Так, пришли, — Воронов остановился. — Давай о важном: ты Город хорошо знаешь? Ориентируешься свободно?
— Пожалуй. — Ирма задумалась. — Ты прямо спроси, чего хочешь?
— Не льсти себе, сейчас я от тебя, как от женщины, ничего не хочу, — коротко хохотнул Воронов. — Просто, возможно, что нас уже спохватились, поэтому нам надо меньше мотаться по городу, чтобы не попасться никому на глаза.
— А если Овсянников на самом деле видел Клевцова, а Клевцов этого краеведа уже нашел и ждет нас прямо там?
— Тоже вариант, — спокойно ответил Воронов. — Будем смотреть.
— А что там смотреть? — голос Ирмы напрягся. — Там нас убьют так же, как Овсянниковых, и всё! Ой, что это? Кто там?
Ее голос сорвался в выси небесные!
— Тише, Ирма, тише, девочка, — попытался успокоить ее Воронов, но Ирма уже кричала.
Просто кричала на одной ноте.
Воронов схватил за руку и резко потянул к себе:
— Молчать! Говорю же, за нами уже могут идти.
— Кто? — обессилевшим голосом выдохнула Ирма и сразу же снова напряглась, уперлась руками в грудь обнимавшего Воронова и закричала.
— Смотри! Кто это!!!
Из темноты к ним приближался человек, судя по едва различимому силуэту, высокий, широкоплечий.
— Ирма, милая, это Сергей, мой товарищ! Он приехал, чтобы помочь нам. Мы сейчас поедем на его машине. Ну, не крутить же нам колеса полторы сотни километров, а?
Он говорил с ней то ли, как с ребенком, то ли с больной.
Подошедшему Сергею указал на велосипеды, прислоненные к дереву:
— Надо их спрятать, но так, чтобы на обратном пути можно было быстро найти.
До Города ехали часа два, не рискуя на ночной дороге, поэтому в город въехали часов в шесть, когда уже рассвело.
Сергея с машиной оставили возле придорожного кафе, где все вместе позавтракали и отправились в гости к тому самому краеведу, из-за которого, собственно говоря, и было предпринято все это ночное путешествие.
Ирма успокоилась, а скорее просто взяла себя в руки, поняв, что от ее внимательности сейчас зависит многое, и дом нашла быстро, хотя и удивилась, как тут все изменилось:
— Тут же окраина была, самая настоящая окраина! А сейчас — смотри, Леша!
Несколько дорог в четыре полосы сливались тут в развязку и тянулись дальше в окружении современных многоэтажек, и только небольшой островок был полным диссонансом в этой урбанизированной среде.
Вдоль одной из дорог вилась, повторяя все ее извивы, широкая лента зеленой травы, окружавшей уже довольно рослые деревья.
Чуть поодаль от этой ленты стояли семь домов, явно несовременных, отмеченных печатью долголетия.
Один из них и принадлежал тому самому краеведу. У входа на кирпичной стенке был укреплен домофон. На звонок ответил женский голос, спросил, кто нужен. Ирма ответила, что бывала тут прежде с поручением от Ивана Герасимовича Овсянникова, и женский голос попросил подождать.
Через пару минут дверь открылась, но не очень широко, и в проеме стоял среднего роста пожилой человек, с интересом смотревший на них:
— Чем могу служить, молодые люди? По какому делу я понадобился Ивану?
Ирма замешкалась, и в дело вступил Воронов:
— Мое имя — Алексей Воронов, а Иван Герасимович убит вчера. Вместе с женой своей. И приехали мы к вам потому, что, кроме вас, боюсь, никто нам не сможет помочь разобраться во всем этом. Вот такие обстоятельства.
И замолчал, продолжая смотреть на хозяина дома, сперва перекрывавшего им путь, а потом обратившегося к Воронову:
— Убийства должна расследовать полиция, не так ли? Вы, Алексей, — следователь?
— Нет…
Воронов хотел сказать что-то еще, но хозяин дома продолжил, глядя на Ирму:
— А вас я помню. Вы ведь как-то были у меня, и присылал вас Иван Герасимович.
Он еще мгновение стоял неподвижно, а потом заключил:
— Это, пожалуй, единственная верительная грамота в таких обстоятельствах.
После этого протянул руку Воронову, представился:
— Скорняков Михаил Иванович.
И, не дав им сказать ни слова, сделал шаг в сторону и указал на дом:
— Милости прошу!
В просторном холле дома их встретила женщина лет сорока, подойдя к которой Скорняков, приобняв ее, представил:
— Эмма, моя супруга и хранительница очага!
И со словами «Мы будем в кабинете, дорогая» прошел
