Он не знал, кто эти люди, но они обязаны были кое-что ему объяснить.
Тут он услышал позади шум: из-за спин солдат вышла молоденькая девушка и, оглядываясь, позвала: «Ханнер!»
Кеннан обернулся – из темноты возник парень в отделанной шелком тунике и заговорил с девушкой, которая, как сообразил Кеннан, пришла из дворца.
Что-то здесь происходит, ясно как день. Все эти люди заодно, в этом Кеннан может поклясться. Он впился в них глазами, стараясь разобрать, о чем у них речь.
«Никто не войдет!» – сказала девушка. Следующую ее фразу Кеннан не разобрал, но эту расслышал четко. Он вслушался и услышал еще: «Никаких исключений!»
Следующих фраз Кеннан снова не разобрал, но потом девушка воскликнула: «Вот будет приключение!» Она полезла в кошель и показала мужчине что-то, чего Кеннан не разглядел.
Потом он снова ничего не слышал, а потом мужчина громко позвал: «Йорн! Рудира! Варрин! Все, кто есть! За мной!» Девушка попыталась возразить, спора их Кеннан не слышал, но молодой человек явно взял верх. Девушка повернулась и пошла с площади в темноту площади Аристократов. Несколько человек из тех, что стояли и сидели кругом, поднялись и отправились следом, а рыжая девка и еще двое не пошли, а полетели.
После мгновения колебаний Кеннан двинулся за ними.
– Вы будете делать то, что я говорю! – проревел Элькен-Попрошайка. Он парил над Стофутовым полем, тыча указующим перстом в три десятка человек, которых ему удалось собрать.
– Элькен, ну что за дурь, – сказала Танна-Воровка. – Если ты теперь такой крутой маг, чего тебе торчать здесь? – Она кивнула на Пристенную улицу. – Отправлялся бы в город и устраивался бы там.
– Заткнись! – рявкнул Элькен. – Мне лучше знать. В городе я уже побывал. Там сотни волшебников, и ими командуют лорды, но здесь – здесь только я, один на вас всех, так что вы теперь, считайте, мои рабы.
– Ну ладно, хорошо, – сказала какая-то старуха. – Чего ты от нас хочешь?
– Так-то лучше, – хмыкнул Элькен. – Я хочу, чтобы вы собрали все свои шатры и навесы и сделали жилище, достойное меня. А еще мне нужна вся еда. Если у кого есть ушка – тащите и ее.
Люди переглянулись, начали перешептываться и пожимать плечами.
Спустя двадцать минут Элькен возлежал на груде мягкой рухляди – большой груде, собранной по меньшей мере из дюжины хижин поля, – под навесом из шатра старого Келдера, натянутого на жерди от лачуги Анарана-Воришки. В одной руке он держал кусок вяленого мяса, в другой – полупустую бутыль ушки.
Он глотнул пойла и широко улыбнулся.
– Боги благосклонны ко мне, – заявил он. – Похоже, они хотят извиниться за то, что заставили меня ночью страдать от кошмара.
Воспоминание о сне – о том, как он падал, горел, был похоронен заживо, – было настолько неприятным, что улыбка Элькена увяла и он надолго присосался к бутылке.
– Боги справедливы, – заметила Танна. Она сидела поодаль, так, чтобы он не мог до нее дотянуться.
–Разумеется, – согласился Элькен и осушил бутылку. – Поди сюда, женщина.
Танна неохотно подошла – ясно было, что иначе Элькен с помощью своей таинственной силы притянет ее, – и улеглась рядом с ним.
Как она и ожидала, он был слишком пьян, чтобы сделать что-нибудь большее, чем просто потискать, прежде чем впасть в прострацию. Несколько минут он еще бормотал что-то, потом голова его откинулась, глаза закрылись, и он захрапел.
Танна немного выждала – просто для верности.
Потом вытащила из-за пояса маленький острый разделочный нож, повернулась и полоснула Элькена по сонной артерии.
Он тут же проснулся, но не успел поднести руку к ране, как Танна перерезала ему горло от уха до уха.
Его магическая сила отшвырнула ее; Танна вылетела из-под навеса, шлепнулась наземь и быстро откатилась в сторону – увертываться от нападений она за долгие годы выучилась преотлично, а магическое нападение не слишком-то отличалось от обычных.
Когда она встала на нош и осторожно подошла к Элькену, он был недвижим и тих, глаза широко открыты.
– Все в порядке, – проговорила Танна. – Он мертв.
Остальные тут же выползли из своих укрытий и собрались вокруг нее поглазеть на труп.
– Жаль, что пострадали одеяла, – сказала Тапиа, глядя на мертвеца. – Какая хорошая вещь пропала зря!
Никто не понял, что она имела в виду – залитое кровью ложе или магию Элькена.
* * *
– Просто не верится, что ты послал ее туда! – заявила Нерра, обжигая дядюшку взглядом.
Фаран не смотрел на нее; вместо этого он подчеркнуто углубился в отчет, полученный от капитана Венгара.
– С ней все будет в порядке, – сказал он. – Идти ей всего несколько кварталов, и не одной, а с Ханнером, а потом они оба укроются в моем доме.
– У тебя в самом деле есть дом в Новом городе?
– В самом деле. И очень давно.
– Так вот куда ты уходишь, когда не берешь нас с собой!
– Как правило, да.
– Значит, Ханнер и Альрис будут теперь всегда там жить?
Фаран положил бумаги на стол.
– Очень надеюсь, что нет, – сказал он. – Полагаю, утром, когда, выспавшись, лорд Азрад придет в себя, а солнечный свет разгонит ночные тени, Ханнер и Альрис вернутся сюда, а мой дом снова станет моим.
– Но теперь они будут знать, где он.
Фаран вздохнул.
– Нерра, в городе великое множество людей знают, где он. Любой, кто захочет это узнать, узнает запросто. Не думаю, правда, что кому-нибудь есть до этого дело.
– Тогда почему же ты никогда не говорил о нем нам?
– Потому что вас это никоим образом не касалось.
– Но...
Фарана донельзя утомили ее расспросы – к тому же он не выспался. Он так глянул на девушку, что та осеклась.
– Ступай спать, Нерра, – сказал он. – Если тебе хочется заваливать меня дурацкими вопросами, подожди до утра. – Он встал и ушел в спальню.
Нерра проводила его взглядом, потом огляделась и поняла, что осталась в комнате одна.
И в спальне она тоже будет одна, ведь Альрис ушла из дворца. Она осталась одна, а все эти сумасшедшие маги, или демоны в человеческом обличье, или... в общем, кем бы они там ни были, заполонили сейчас город и небеса над ним. Городская стража охраняет площадь, но что может стражник против демона? И что проку от стражи, если свихнувшийся волшебник перелетит через канал прямо к окну ее спальни?..
Одна только мысль об этом заставила Нерру вздрогнуть, выбора у нее не было. Девушка неохотно побрела в спальню, влезла в постель, задернула полог и зарылась в одеяла, уверенная, что этой ночью не сомкнет глаз.
