Книга Шок и трепет 1978 - Максим Арх

Заявлено было вполне убедительно, и никто из «дедов» не стал сомневаться в его словах. Бывший парламентёр развернулся, радуясь, что его коллеги по статусу не узнали о том, что он всё рассказал проклятому лоху обо всех планах на вечер. А попутно назвал все имена и фамилии «дедов» и дембелей, которые собираются принять участие в разборках.

Когда Шпыняев скрылся, Кудрик, всё ещё вспоминая про полученный удар в челюсть, негромко произнёс:

— Гонит Шпыня. Вы видели, как тот зверь ему пальцы завернул? Наверняка раскололся.

— Я тоже так считаю, — поддержал его Чернявый.

— Да какая разница, знает он что-нибудь или нет? — презрительно сплюнул наземь Горкин. — Всё равно молодняк опасается, что мы ответим. И правильно делает. Они прошедшей ночью баррикаду в казарме сделали. Боялись, что мы придём. И сегодняшней ночью, наверняка, тоже это сделают. Но баррикада там — фигня. Позовём пацанов из других рот и отхреначим третий взвод так, чтобы другим щенкам неповадно было. Их там человек двадцать, а нас будет больше пятидесяти. Так что мы выиграем и отомстим за неуважение. Призывник, новобранец и дух бесплотный должен уважать старослужащих от черпака до дембеля. Черпак должен уважить деда, а дед мечтать о дембеле! Так есть и так должно быть. Другого не дано! А значит, мы закон соблюдаем и правда на нашей стороне.

Посчитав такую версию закона вполне логичной, его кореша продолжили отдых, а он, ещё раз всем напомнив, что распитие спиртных напитков начинается в десять вечера, а на бой они идут ровно в 00:00, пошёл отдыхать в казарму.

Августовское солнце и плотный обед вымотали негласного пахана первой роты, а потому телу перед предстоящей пьянкой и гулянкой был необходим отдых.

* * *

Иннокентий Кравцов

О том, что предводительствует у дедов первой роты некто Горкин, парламентёр мне рассказал почти сразу. Как и то, что нападение они планируют провести в полночь. Для того, чтобы получить ещё большее преимущество, за десять минут до начала штурма они встретятся с другими дедами и дембелями, что придут на подмогу из второй, третьей и четвёртой рот. Сколько конкретно человек будет принимать участие в нападении на наш взвод, Шпыня не знал, но предполагал, что около пятидесяти.

Уточнив ещё некоторые нюансы, я отпустил посланника ритуальным пинком под зад, а сам направился в лазарет.

Дежурный, что стоял на дверях, увидев меня, вновь попытался препятствовать.

— Салага, я тебе сказал, что сегодня входа сюда нет.

— Слышь ты, — набычился я на него, не дав тому продолжить быковать, — если ты сейчас же меня не пропустишь к моему другу, я с тобой сделаю то, что сделал вчера с «дедами» в казарме моего третьего взвода. Слышал про такой случай? Вижу, что слышал. Так что свали в сторону. Я знаю, что тут ночью произошло. Петрова чуть ли не до смерти забили, а ты помогаешь этот случай скрыть! Так что свали, пока гнев мой и на тебя не упал.

Не став больше разговаривать с опешившим солдатом, с силой толкнул того в плечо, и, краем глаза увидев, что тот улетел через стул и упал на пол, прошёл внутрь холла и направился в палату к избитому парню.

Прошёл по коридору и открыл дверь, но в палате никого не оказалось. Более того, там не было ни коек, ни тумбочек.

«Заметают следы», — понял я.

Хотел было возвратиться к дежурному и узнать, куда делся мой новобранец, но увидел, что тот сам бежит ко мне.

— Ну, смотри сам, я тебя предупреждал, — зарычал я и направился к нему навстречу, собираясь выбить из того всю дурь.

Однако дежурный, очевидно, прочитав мои намерения, поднял руки вверх, показывая, что драться не собирается, остановился, а потом, спиной пятясь назад, быстро затараторил:

— Петрова здесь нет. Его в городскую больницу увезли. Там у него нога сильно повреждена, и ключица ещё.

— А почему здесь ничего не сделали? — остановившись, спросил я.

— Я не в курсе, но краем ухом слышал, что тут ничем помочь не смогут. Сложная операция.

— Ясно.

Шпыпя мне рассказал, что Петрову руку сломали и избили. Про ноги он ничего не говорил. Даже несмотря на методы полевого допроса.

«Вот же хитрый гад. Очевидно, он подумал, что если расскажет про ноги, то я ему и их переломаю. И, нужно сказать, хитрозадый парламентёр предугадал мои возможные шаги. Узнай я про ноги Петрова чуть ранее, Шпыня бы на карачках полз в лазарет!» — негодовал я, рассматривая дежурного и пытаясь при этом успокоиться и не выместить на нём злобу.

— Я не вру. Честно говорю! — напомнил о себе солдат.

— Хорошо, считай, что претензии к тебе почти все сняты. Почему почти? А потому, что осталось выяснить один маленький вопрос: ночью ты дежурил?

— Нет! Клянусь! Не я! Я в восемь утра только заступил!

— А кто? — улыбнулся я своей неотразимой улыбкой.

Но ответить мне дежурный не успел. Входная дверь в лазарет с силой распахнулась, и внутрь влетел только что не к ночи помянутый Шпыня.

Да не просто влетел, а с претензиями на оказание неотложной помощи.

— Дохтора! Срочно! — заорал он на всю Елоховскую, выпучив глаза. Обвёл взглядом холл и, увидев дежурного, вновь закричал: — Дежурный, чего стоишь? Зови лекаря! Мне срочно! Я поломанный веся!

А потом он увидел меня и тут же прекратил истерику.

Я, естественно, тоже его заметил, поэтому, продолжая улыбаться, отвернулся от дежурного и лёгкой, безмятежной походкой направился к бывшему парламентёру.

Когда подошёл к застывшей фигуре, то положил ему руку на плечо и как можно более дружелюбным голосом спросил:

— Говоришь: веся поломанный? А ноги у тебя как? Рабочие пока? Ну, ничего, это дело наживное. Это мы сейчас исправим.

Мои слова моментально вывели контрагента из прострации. Он удивлённо посмотрел на меня, словно бы видел впервые в жизни, а затем, очевидно, поняв смысл моих ласковых слов, неимоверно громко завизжал:

— Помогите! Спасите!! Убивают!!!

И молнией выскочил на улицу.

Дежурный удивлённо посмотрел на хлопнувшую дверь, затем на меня и спросил:

— Что с ним?

— Не обращай внимания. Очевидно, что Шпыня получил солнечный удар, — ответил я и вернулся к предыдущей теме. — Так кто вчера тут дежурил?

— Шпыня…

— Он уже ушёл. И больше пока не придёт. Ты мне скажи, кто на дверях ночью стоял?

— Э-э, я и говорю — Шпыня — Шпыняев.

— Ах вот даже как? — удивился я и посмотрел на то место, где только что стоял бывший парламентёр, потом покачал головой. — Надо же, даже при полевом допросе промолчал! Бывают же такие стойкие люди. Его бы героизм да в правильное русло, — хмыкнул и повернулся к дежурному. — Как узнать, в какое медучреждение положили Петрова?

Оказалось, что в центральную больницу города Мурманск. Как туда мне попасть, я пока не придумал, но было понятно, что навестить парнишку всё-таки будет обязательно надо.

Поблагодарил дежурного и вышел на улицу. Пора было идти в учебный корпус. Перерыв заканчивался, сейчас должны были быть проведены занятия по строевой подготовке.

Не став обращать внимание на прячущегося и подглядывающего из-за кустов Шпыню, направился по своим делам. Сейчас мне этот клиент был не важен, ведь пока он был частично нейтрализован, а, значит, не опасен. Пусть подлечится, а там я с ним ещё раз потолкую и более популярно объясню, что нельзя быть подонком и допускать избиения вообще, а избиения раненых и больных — в частности. Может быть, даже придётся объяснить ему на примерах. И даже лучше, и, скорее всего, не на примерах, а именно что на примере — на его примере, например. Да и не просто объяснить, а, что называется, на пальцах. Думаю, о чьих пальцах будет идти речь, он и сам быстро сообразит — не маленький.

Но это всё будет не сейчас. Сейчас мне нужно придумать, каким образом дать достойный ответ полусотне здоровых бойцов, которые все, как один, хотят моей крови.

Глава 13

Кровь за кровь

Пока шли занятия, раздумывал, как мне лучше поступить. Одним из вариантов было сообщить обо всём начальству. Другим вариантом — позвонить в милицию или даже в КГБ. Третьим вариантом было связаться с Москвой и подключить кого угодно — от Кравцова с Петровым до дочери Генсека Галины Леонидовны Брежневой, с которой я познакомился, когда был у её папы дома в гостях. Тогда она дала мне свой телефон и просила