каждый устанавливает их себе сам. Глядя на движение одинокой лодчонки, я наконец понимаю, что он имел в виду.
Тросы натянулись.
— Стягиваем! — командует Эннис.
Мы смотрим, как тросы тянут грузила. Что происходит под водой, мне не видно, но поплавки дергаются, пляшут — похоже, невод внизу движется. Серебристые чешуйки обезумели, мечутся по поверхности, плещутся в панике. Есть в этом нечто чудовищное, будто мы поймали могучего морского зверя и вытаскиваем его из глубин.
Птицы взмывают вверх, исчезают — их пиршество прервали.
Меня внезапно одолевает тревога.
Лебедка останавливается.
— К подъему готов! — докладывает Лея.
Мал и Дэш поднимают Аника со шлюпкой обратно на борт, потом все трое поспешно натягивают прорезиненные комбинезоны, большие резиновые перчатки. Рапортуют о готовности и ждут на палубе подъема невода.
Эннис стоит у рычага, включающего тягу, и кричит, чтобы все отошли, а потом лебедка, дернувшись, медленно начинает вытягивать из океана тяжелую сеть. Вода с ревом хлещет наружу, я начинаю различать очертания рыб — их сотни, а может, и тысячи: те, что сверху, беспомощно бьются, оказавшись на воздухе. Я не ждала, что их будет столько, хотя и видела размеры невода.
Не хочу на это смотреть. Не могу отвести глаза. Нужно это как-то остановить. Разумеется, я ничего не могу остановить.
Бэзил издает победный вопль, и меня едва не выворачивает. Я и правда буду стоять и смотреть на эту бойню? Чем эти живые создания отличаются от птиц, которых я готова защищать ценой собственной жизни?
Взгляд падает на что-то в сети: оно фактурой отличается от остального. Я хмурюсь, нагибаюсь ближе. В темноте почти ничего не видно, но я уверена: это не рыба.
— Что это?
Мал и Дэш смотрят туда, куда я указываю, хмурятся.
— Свет! — кричит Дэш.
Самуэль — он на мостике рядом с Эннисом — поворачивает прожектор туда, куда указывает Дэш, и теперь нам всем видно, как днем. В сеть попала огромная морская черепаха.
— Стоп! — хором кричат Дэш и Мал. — Шкипер!
Эннис слышит, останавливает лебедку. Сеть болтается над океаном, тяжестью своего веса раскачивая судно. Эннис сбегает вниз, кидается к фальшборту.
— Опустить невод! — командует он Бэзилу.
— Что? Босс, улов-то какой!
— Опустить.
От шока я так крепко вцепляюсь в леер, что ладонь сводит судорогой. Я быстро ослабляю канаты вместе с остальными, не сводя глаз с несчастного создания — оно лишь слегка шевелит плавниками под душным грузом рыбы. Половина туловища черепахи торчит из сетей, я боюсь, что она слишком сильно запуталась — уже не освободить.
Стягивающий невод канат слабеет, внизу открывается отверстие, выпуская рыб. Они плюхаются обратно в воду, сразу тысячами, поднимая волну, которая раскачивает судно. Многие застряли в сети и теперь беспомощно бьются. Копошится и черепаха, которой не высвободиться.
— Опускай, Сэм! — командует Эннис. — Аккуратно!
Гигантская клешня медленно поворачивается, опускается к палубе. Сеть опадает вокруг черепахи, все кидаются ее вызволять, но нас останавливает окрик Энниса.
Он пробирается к черепахе, погребенной под слоями сети, снимает моток за мотком, пока ее не становится видно. Сердце бьется у меня в горле — я слежу, как Эннис садится на корточки рядом с черепахой и начинает очень аккуратно выпутывать лапы и голову. Черепаха щелкает челюстями, но он обращается с ней так ласково, так осторожно — главное, не травмировать. В какой-то момент я вижу, как рука его задерживается на огромном панцире, поглаживает его.
— И как же тебя, девуля, так далеко к северу занесло? — тихо спрашивает Эннис.
Кривоватый рот черепахи открывается и закрывается, голова задрана, насколько возможно. После того, как Эннис вызволил ее, мы оттаскиваем невод в сторону, освобождая проход к фальшборту. Тело черепахи крупное, поднять ее Эннису, Бэзилу, Малу и Дэшу удается только вместе.
Когда она переваливается за борт и с громким плеском уходит под воду, я смеюсь от облегчения. Утираю слезы тыльной стороной ладони, смотрю, как черепаха исчезает на глубине. Воображаю, что уплыла следом, туда, во тьму.
Мужчины высвобождают из сети застрявшую рыбу и тоже кидают за борт.
Эннис невозмутимо разглядывает океан. Аник опускает ладонь ему на плечо. Я впервые вижу от него проявление доброты.
— Так уж оно вышло, — говорит Эннис, поводя плечами, Аник кивает. Давайте невод сворачивать, — обращается шкипер к остальным, и мы беспрекословно начинаем распутывать и укладывать огромную сеть.
Эннис бросает на меня взгляд:
— Чему ты так удивляешься?
Я открываю рот, но слова не идут. Но ты же рыбак, хочу я сказать. Я не знала, что у твоей алчности есть пределы.
— Передохни, — реагирует Эннис на мое молчание.
— Буду помогать. Научилась.
— Ты только мешаешь, лапа. Передохни. — Он отстраняет меня, едва удостоив взглядом.
Я смущенно стою на палубе. Но облегчение так сильно, я так рада за этих рыб, которые уже далеко, вне нашей досягаемости, и за птиц, которые улетели вперед, искать следующий косяк. И за черепаху.
Думаю о ней и, вопреки распоряжению капитана, присоединяюсь к команде. Виток за витком сворачивая канат на поплавках, я думаю о ее глазах. О ее взгляде, когда она, скованная сетью, считала, что жизнь ее окончена.
Под лохмотья кожи у меня на ладонях попала смазка, и с этим ничего не поделаешь, потому что сегодня мои руки понадобились в моторном отсеке. Лея колдует над трюмной помпой — я без понятия, что это за штука.
— Для откачки излишков воды из трюма, — бурчит она, склонившись, по своему обычаю, над какой-то промасленной штуковиной.
— А что ты с ней делаешь? — интересуюсь я, стараясь перекричать низкий гул двигателя.
— Прочищаю. В ротор вечно всякая дрянь набивается. Ключ подай.
Я подаю, смотрю, как она вскрывает помпу, запускает руку в нутро. Вытаскивает горсть промасленного мусора, жутко вонючего, и шлепает его мне прямо на колени.
— Во класс.
— Положи в ведро и выброси за борт.
Ведро стоит прямо у нее под рукой — могла выбросить прямо туда, а не на меня, но чего от нее еще ждать. Я отправляюсь выполнять распоряжение и успеваю заметить ее ухмылку. До конца процесса мне приходится вытащить на палубу еще несколько ведер тухлятины с рыбным запахом, и с каждым вдохом желудок мой бунтует. Лея прочищает механизм, я слежу за движениями ее мускулистой руки и завидую ее силе.
— Ты всегда была моряком? — спрашиваю я ее. Она пожимает плечами:
— Уже лет десять лодки чиню. А механиком еще дольше работала.
— А как так получилось?
Она снова пожимает плечами.
— Ты из какой части Франции?
— Из Лез-Улис в Париже. Мы туда переехали, чтобы брат мог заниматься футболом, — добавляет она.
— Он футболист?
