– Я помню, – снова кивнул Свенссон. – Это был хороший день для вас обоих.
– Знаете, я хотел просить вас, чтобы вы написали королю, – произнес Джемс. – Чтобы Равену не отсылали в монастырь, чтобы разрешили нам пожениться. А тут он отдал ее Гранвиллу. Пришла тварь с копытами и забрала то, что принадлежало мне.
Свенссон невольно почувствовал холод.
– Равена не вещь, чтобы у нее был хозяин, – ответил он, понимая, что сейчас говорит не как пастырь, а как отец, возможно, не самый хороший, но любящий. – Она не твоя и не его. Равена принадлежит лишь себе и Двоим, как и все мы.
Джемс нахмурился.
– Как мы сможем жить дальше? – спросил он. – Как мы сможем быть вместе, когда это все закончится?
Свенссону сделалось горько. Джемс любил Равену как умел, и эта любовь сейчас причиняла ему боль почти невыносимую.
– Мы сможем, – ответил он и погладил парня по голове – не как священник, но как отец. – Нам помогут Двое. И мы поможем себе сами.
* * *
На следующий день их пригласили на ужин к бургомистру.
Для Равены поспешно принесли платье из магазина – дорогое, из модной ткани, украшенное кружевом и вышивкой. Она уже забыла, когда надевала что-то похожее. В детстве разве что, тогда мама любила одевать дочь в шелка и кружева и еще никто не стрелял в ее друзей.
Кровь на пальцах Стирлинга до сих пор стояла у нее перед глазами.
– Вы очень красивая, сьоррен Равена, – сказала Петула, завязывая шнурки и ленты на спине Равены, и добавила едва слышно: – Стирлинг еще жив. Очень плох, еле дышит, но пока жив.
Равена закрыла глаза. «Двое всемилостивые», – только и смогла подумать она.
– А мой отец?
Тяжелое лицо Петулы дрогнуло, словно она с трудом сдерживала слезы.
– Жив, лежит у Джемса. Эрика за ним ухаживает. Доктор говорит, что ему очень повезло.
Равена вспомнила, как Ягер шагнул к Свену, как его лицо исказила хищная ухмылка, и подумала: «Я отомщу. Я отомщу вам всем». Кажется, она даже Малоуна ненавидела не так, когда ее везли в Каттерик, а в ушах звучали крики.
Скрипнула дверь. Гранвилл вошел в комнату, Петула тотчас же подхватила юбки, поклонилась и выбежала в коридор. Равена почувствовала ее страх, и ненависть вновь подняла в ней голову.
– Надо заказать тебе что-нибудь в Ливендоне, – произнес Гранвилл, и в его взгляде Равена увидела оценивающий липкий интерес. Ей в очередной раз захотелось поднять руки и заслониться от него, но она, конечно, не стала этого делать. Просто отвернулась от зеркала и посмотрела Гранвиллу в лицо так, чтобы он смог увидеть ее ненависть и презрение.
Гранвилл лишь усмехнулся. Провел пальцем по краю кружева и сказал:
– Да. Ливендон. А то ты выглядишь как провинциальная шлюха.
Должно быть, это должно было задеть Равену. Но она лишь сильнее выпрямила спину. Кевви, который дремал на ковре, поднял голову, словно пытался увидеть того, кто обижал его хозяйку.
– Тебе виднее.
Гранвилл рассмеялся. По маленькому ордену на шее пробежали бриллиантовые искры. Интересно, за что глава дома Вепря получил его? За подавление голодных крестьянских бунтов? За особо выдающееся насилие?
– Разумеется. Завтра сюда приедет Свиненыш. Познакомитесь.
Равена вопросительно подняла бровь. Если Гранвилл вепрь, то в Каттерик едет его сын. Бастард – о законном наследнике он бы не говорил с таким пренебрежением.
– Бастард? – уточнила она. Гранвилл ухмыльнулся.
– Его мать была белошвейкой в Хантбрунне. Лучшие сиськи и самая тесная задница на всем западе, – ответил он и подтолкнул Равену к дверям. – Идем. Нас уже заждались.
Майкл Кайтон, бургомистр Каттерика, встречал дорогих гостей на крыльце своего дома. Выйдя из экипажа, Гранвилл снова протянул Равене руку и сказал с такой уважительной и спокойной интонацией, которой Равена у него и не подозревала:
– Дорогая, ну позволь же мне быть вежливым. Я не так плох, как ты считаешь.
Равена спустилась на мостовую и негромко произнесла:
– Этой рукой ты стрелял в моего друга.
Гранвилл рассмеялся и хлопнул Равену пониже спины – так сильно, что она едва не упала.
– Я много чего могу делать этой рукой! – Он сжал локоть Равены и повел к ступеням. – Веди себя хорошо, будь умницей.
– Добро пожаловать! – Кайтон боялся Гранвилла, как боятся дикого зверя, способного в любую минуту вцепиться в глотку. – Искренне счастлив видеть вас на Севере, сьор Ньют!
Гранвилл улыбнулся, чуть заметно кивнул.
– Я вынужден остаться здесь дольше, чем планировал, – ответил он. – Много важной и интересной работы.
Бургомистр понимающе кивнул, и они отправились в столовую. Кайтон расстарался, стол так и ломился от еды. Огромный гусь в яблоках красовался в центре, блюда с мясом, рыбой, овощами теснились вокруг него, как лодчонки возле корабля. Яркие южные фрукты казались ненастоящими. Слуги налили вина; взяв бокал, Равена подумала, что ей, пожалуй, и правда стоит выпить.
«Кайтон жрет, – подумала она. – А Каттерик умирает с голоду».
– Мой тост за дорогих гостей, – улыбнулся бургомистр. – Пусть Север будет гостеприимен к вам, сьор, и каждый день, прожитый здесь, вас радует.
Гранвилл улыбнулся, поднял бокал. Его взгляд сейчас был умиротворенным, словно все наконец-то шло так, как ему хотелось.
– Выпьем за дорогого хозяина, – добавил он и, пригубив вина, добавил: – А говорят еще, что тут у вас голод.
Слуги принялись нарезать гуся. Бургомистр качнул головой.
– Голодают те, сьор, кто не хочет работать на благо своей родины. Почему-то люди уверены, что могут лежать под деревом, а булки сами будут падать им в рот.
– Людям повысили нормы на шахтах, – глухо проговорила Равена. – И они работают из страха, что их накормят пулями, а не хлебом. Скажите им в лицо, что они лентяи. Или боитесь?
Бургомистр икнул. Кашлянул. Такого он не ожидал. Нет, Кайтон, конечно, знал, что воспитанница декана Свена за словом в карман не лезет, но что она отважится заговорить настолько дерзко, было для него сюрпризом.
Гранвилл понимающе кивнул. Равена с ужасом подумала, что ему это нравится.
– Моя жена переживает, – с искренним сочувствием произнес он. – Давеча была перестрелка возле шахты, пришлось собственноручно утихомирить одного смутьяна. Нервы юной сьоррен, естественно, не выдержали. Дорогая, выпей вина. А еще раз откроешь рот, я вырежу тебе язык прямо здесь. Ножи вроде бы острые.
Бургомистр побледнел. Было видно, что Гранвилл не шутит.
Равена молчала до конца ужина. Кусок гуся на ее тарелке остался нетронутым. Бургомистр завел речь об охоте, Гранвилл с удовольствием подхватил разговор, и до конца вечера они со знанием дела беседовали о том, как поднимать спящего медведя из берлоги. Равена сидела прямая, как натянутая струна, в голове ее царила звонкая пустота.
