детали интерьера, проявив неплохое знание фарфора эпохи Мин и шелковых пинфэнов эпохи Сун.
Задал вопрос и Томми:
— Мы вечером идем в «Мулен-Руж»? Ты обещал, что Джули познакомит меня с подружкой.
— Конечно. Устроим свое собственное шоу, поживее, чем это.
— Надоел тебе придворный спектакль? Счастливый, ты можешь уйти, а мне тут торчать до самого конца. Еще банкет будет. Потом я, как говорится у нас, августейших особ, переоблачусь и заеду за тобой. Часов в восемь.
— Договорились. Можно отсюда выйти не через парадные ворота? — спросил Эдди.
У него возник план оторваться от няньки и погулять по городу одному.
— Пойдем. Я тебя выведу через калитку для слуг.
Вывел. Попрощались до вечера.
Ларр вышел на непарадную улицу позади дворца, огляделся, нет ли извозчика или велорикши. На такси тут рассчитывать не приходилось. Увы, мимо катили одни велосипедисты.
Один подъехал, приподнял шляпу. Масянь!
— Вычислить твои поступки легче легкого. Куда это ты собрался?
— В гостиницу, — уныло ответил Эдди.
— Садись, по дороге расскажешь, чего ты добился.
Элегантный джентльмен в белом послушно сел на раму. Объяснил, что пока ничего не добился, Доихары на приеме не оказалось, но задействованы еще не все возможности плана «В». Продолжение вечером, а до тех пор можно и поспать. Ночь предвидится бессонной. Рассказывать о подробностях плана Эдриан не стал, лишь заметил, что помощница ему не понадобится.
Но до вечера поспать не удалось. В шестом часу зазвенел телефон. Очень расстроенный Томми сообщил, что его срочно командируют в Токио. Чертову Генри приспичило послать «дорогой старшей сестре», японской императрице, священную нефритовую свинью, которая способствует благополучной беременности. Только что пришло известие, что ее величество опять в положении.
— Генри всё время думает, как бы поглубже лизнуть нашего микадо. Загорелся этой новой идеей, и доставить идиотскую хрюшку (прости меня Будда) должен непременно я, — жаловался Томми. — Что я им, delivery boy[6]? Быстрей чем за неделю не обернусь. Как ты тут будешь без меня?
— Ничего, как-нибудь справлюсь. С обеими, — ответил жестокосердный Эдди. — Счастливого пути, ваше высочество.
И повесил трубку.
— План «В» отменяется, — сообщил он подслушивавшей напарнице. — По не зависящим от меня обстоятельствам.
— Очень хорошо, что этот оболтус уезжает. Не будет отвлекать тебя от работы. С какими это «обеими» ты справишься?
— Две информантки. — Эдриан бестрепетно выдержал полный подозрительности взгляд. — Они понадобятся для плана «С». Но есть проблема.
— Какая?
— Я не могу второй вечер подряд являться в дансинг в одном и том же смокинге. Тем более он испачкался о раму твоего ржавого велосипеда. Неужели нельзя было стащить что-нибудь поновее? Я съезжу в универмаг, который мы давеча проезжали. По виду он не хуже «Селфриджа». Куплю клубный пиджак и что-нибудь неформальное. Дай денег.
— Ну, если ты мне голову морочишь… — Масянь показала небольшой, но убедительный квадратный кулак. — Вместе поедем. Шмотки выбирай сам, но платить буду я.
Вечером Эдриан, умопомрачительно красивый в нейви-блю блейзере, бордовом шейном галстуке, с желтой хризантемой в петлице, сел в автомобиль, предоставленный отелем. Настроение у молодого человека было прекрасное, он напевал модную французскую шансонетку «Tout va très bien, madame la marquise».
— В «Мулен-Руж», — велел пассажир шоферу в фуражке с золотыми буквами «Hotel Yamato».
— Слушаюсь, господин.
Накрапывал дождик, мокрый асфальт бликовал разноцветными огоньками, после дневного зноя веяло свежестью и прохладой.
Не доехав до дансинга, машина свернула в темный переулок.
— Куда это вы? — спросил Эдди, оборвав длинную песню на куплете про самоубийство злополучного маркиза.
— Улица пелеклыта, — показал водитель-китаец. Действительно, впереди производились какие-то дорожные работы. — Задняя двель.
Через минуту лимузин остановился у подъезда, над которым светилась электрическая надпись «MOULIN ROUGE. 員工入口[7]».
Шофер вышел, открыл дверцу, но вместо того чтобы выпустить пассажира оттолкнул его и сел сам. Справа в машину влез кто-то еще — этого человека Ларр рассмотреть не успел. Ему на голову натянули мешок.
— Э, в чем дело?! — крикнул Эдриан, но стальное острие кольнуло его в переносицу, и человек справа, близко придвинувшись, шепнул:
— Будешь орать — выкорю граз.
Судя по звуку, за руль сел кто-то третий. Автомобиль тронулся. Пленника крепко держали с двух сторон.
— Я буду сидеть тихо, только снимите мешок, — попросил Ларр. — У меня клаустрофобия.
— Сего у тебя?
— Клаустрофобия. Впадаю в панику, когда сжимается пространство. Начинаю задыхаться, кричать. А-а-а-а!!! — завопил он в целях демонстрации.
Мешок сдернули, но лезвие теперь сверкало перед самым глазом. Раньше по крайней мере этого макабра было не видно.
— Башка не клутить! — прикрикнул лже-шофер, когда Эдриан хотел взглянуть в окно.
Пришлось смотреть вперед — на широкий затылок нового водителя и на проезжую часть. Свет фар выхватил из темно-серой, моросящей тьмы спину велосипедиста. Тот не собирался уступать дорогу, а объехать его в узком переулке было невозможно.
Лишь после нескольких требовательных гудков велосипедист подал в сторону и остановился, пропуская машину вперед.
Эдриан резко согнулся пополам, чтоб не поранили осколки стекла.
— Бам! Бам! — хлопнуло сзади.
Звон. Вскрик слева, хрип справа. Горячие брызги на щеке.
Автомобиль резко остановился. Водитель обернулся, сунул руку под пиджак. Третье «бам!».
Две секунды тишины. Хруст рывком открытой дверцы.
— Ты цел?
— Новый блейзер испорчен, — пожаловался Ларр. — Весь в крови, теперь только выкинуть. Когда меня похитили в Сан-Франциско, ты отработала аккуратней.
— Там было светло, а тут темень и дождь. Хватит болтать. Обыщи этих, а я — переднего.
В карманах у бандитов (если это были бандиты) ничего интересного не нашлось. Только ножи и пистолеты — японские «намбу» армейского образца, которыми, наверное, пользуются преступники всего Китая.
— Один он хочет работать. Самостоятельный! — ворчала Масянь. — Его грохнут, а я отвечай.
Эдриан был задумчив.
— Интересно, что меня не ограбили, а похитили. С какой целью?
Ответ они получили, когда вернулись в номер.
— Гляди-ка.
Ларр взял со стола вырезанную из бумаги человеческую фигурку. На груди красная точка и цифры: 10000.
— Это триада, — озабоченно произнесла Масянь. — Они всегда так делают. Похитят кого-то и присылают бумажного человечка, а на нем обозначена сумма выкупа. Выкуп мы не заплатили, трех бандитов я укокошила. Теперь они тоже должны нас убить, любой ценой — иначе потеряют лицо. Надо поскорее уносить из Синьцзина ноги. Операция отменяется.
— Никуда мы не поедем. Это не триада.
Эдриан скомкал бумажного человечка, кинул в мусорную корзину.
— Шофер был китаец, вместо «r» он произносил «л». Но тот, что сел справа, главный, вместо «l» произносил «р»: «Выкорю граз». Это был японец. Японцев в триады не принимают. Мы остаемся. Просто вместо плана «С» вступает в действие план «D».
Масянь колебалась.
— В чем
