оставить размышления на эту тему и сосредоточиться на работе. К счастью, его способность не обращать внимания на какие-либо отвлекающие факторы была так же легендарна, как и его неприязнь к людям, которые смешивали личную жизнь с работой.
Но уже через пять минут ему пришлось закрыть свой ноутбук, когда он понял, что будет полезно и разумно все-таки узнать, все ли было в порядке с его женой.
Но ему не пришлось спрашивать. То, что что-то явно было не так, он понял, как только посмотрел на нее.
— Что случилось?
Ханна перестала ходить туда-сюда по комнате и повернулась к нему.
— Ничего.
Камель вопросительно приподнял бровь.
— Я не могу тебе сказать. — Она прижала сжатый кулак к своим губам.
Он подошел к ней и убрал руку от ее лица.
— О чем ты не можешь мне рассказать?
— Я застала Сару со своим отцом, когда они… — она бросила взгляд на кровать, — ну, ты понимаешь.
Камель моргнул.
— Ты вошла в комнату, когда твой отец занимался сексом с шеф-поваром?
Ханна тут же закрыла уши руками.
— Не говори это так громко!
Камель боролся со своей улыбкой.
— Это всегда шокирует ребенка, когда он узнает, что у его родителей тоже есть сексуальная жизнь.
— Я знаю, что мой отец занимается сексом. Я просто не хочу это видеть!
На этот раз он уже не смог сдержать улыбки.
— Ему будет невероятно неудобно…
— Нет, они меня не заметили. В противном случае ситуация была бы просто отвратительной. Дверь была немного приоткрыта и… — Она замолчала, закрыла глаза, затем поморщилась и закачала головой. — Я поспешила убежать оттуда.
— Я могу себе представить, — сказал он с дрожащими от смеха губами.
— Здесь нет ничего смешного, — возмутилась она.
Не в состоянии больше себя сдерживать, Камель громко рассмеялся.
Из горла Ханны вырвался смешок.
— Мне бы хотелось стереть этот образ из своей головы. О как бы мне этого хотелось. — Она начала смеяться.
Через пять минут у Ханны уже все болело от смеха, а Камель лежал на кровати, положив руку себе под голову, и рассказывал ей о том, что, когда он решил зайти в комнату, он ожидал, что случилась какая-то трагедия.
— Надо было видеть твое лицо! Правда, оно было… — Он приподнялся на кровати и вздохнул. — Мне нужно возвращаться к работе. На столе меня ожидает стопка документов…
— Прости, я не хотела отвлекать тебя.
Камель улыбнулся.
— Нет, ты не виновата. — Он похлопал по кровати рядом с собой, затем откинулся обратно на подушки.
Ханна пересекла комнату и, немного помешкав, решила сесть на своего мужа верхом.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — хрипло произнес Камель, его глаза загорелись, когда она стянула с себя блузку. — А то, что я вижу, мне нравится еще больше.
— С тобой все в порядке?
Ханна пожала плечами, затем опустила на колени книгу, которую читала. Все равно сюжет романа так и не смог ее заинтересовать. Она чувствовала себя немного потерянной.
— Ты о перелете?
На лице Камеля появилось некоторое раздражение.
— Я о твоем отце и поваре. Такое происходит, люди из разных социальных групп увлекаются друг другом.
Ханна перестала хмуриться и рассмеялась.
— Ты думаешь, я не знала об их отношениях? Или имею что-то против?
Он приподнял одну бровь.
— Ты хочешь сказать, что тебя все устраивает?
Решив не обращать внимания на его явный скептицизм, Ханна закачала головой.
— Если не считать то, что, к большому моему сожалению, мне пришлось воочию убедиться в том, что у моего отца есть сексуальная жизнь, что было весьма… неприятно… нет, Сара мне очень нравится.
— А то, что она повар, тебя никак не смущает?
— Я знаю, что ты считаешь меня снобом. Но Сара — это, наверное, самое лучшее, что с ним случилось. Мне бы просто хотелось… Я бы хотела, чтобы они перестали скрывать свои отношения. Я хотела бы…
Ханна посмотрела на лицо Камеля и по его выражению решила, что ему, наверное, скучно ее слушать, поэтому подумала, что самое время прекратить свою болтовню.
Было бы огромной ошибкой с ее стороны, если она начнет думать, что помимо его бесконечной страсти и желания овладеть ее телом его интерес к ней выходит за рамки постели. Она понимала, что любая женщина будет для него только бледной тенью той любви к Амире, которую он потерял. Камель и так достаточно страдал, когда наблюдал за тем, как женщина, в которую он был влюблен, счастлива с другим, что говорить о той боли, которую он испытывал после трагедии, которая произошла потом.
— Тебе хотелось бы…
— Мне бы хотелось, чтобы, когда я смотрю на тебя, мое сердце не сжималось от боли.
— Забудь об этом.
Между ними был только секс — фантастический, горячий секс, — настолько хороший, что ей надо бы перестать все время думать о нем.
— Я не хочу вгонять тебя в скуку.
Камель расстегнул свой ремень безопасности и вытянул свои длинные ноги перед собой.
— Не волнуйся. Если мне станет скучно, я обязательно скажу тебе об этом, — пообещал он.
— Я считаю, что Сара достойна большего, чем быть чьим-то грязным секретом… — сказала Ханна, неуверенно пожав плечами.
— Может быть, Саре достаточно секса.
Ханна тут же отвела глаза. Было ли это своего рода напоминанием, предупреждением для нее?
— Может быть, — равнодушно согласилась Ханна.
Она повернула голову, чтобы внимательно на него посмотреть.
— Ты думал, что я буду сильно огорчена тем, что застала своего отца с поваром, не так ли? Сара, насколько мне известно, уже пять лет, как любовница моего отца. Возможно, даже дольше. По правде говоря, я не могу понять, как Сара может позволять относиться к себе, как к какой-то… — Ханна замолчала, задумавшись о том, не оказалась ли она в похожем положении. — Мы волнуемся за нее.
— Мы?
— У Сары есть дочь, Ева. Она на год меня моложе. — Ханна заметила посадочную полосу и придвинулась ближе к иллюминатору, чтобы лучше рассмотреть местность. — Еще далеко до виллы?
— Мы быстро доберемся на вертолете.
— На вертолете?
Камель кивнул.
— Лучше, чем часами стоять в пробках.
«А вот это, — подумала Ханна, — спорный вопрос».
Как только вертолет приземлился, Ханна закрыла глаза, но, даже крепко зажмурив их, не смогла избавиться от ужасных образов их падения в океан, которые она успела вообразить. Пилот мастерски приземлился, но Ханна, казалось, ничего не замечала, со все еще закрытыми глазами она сидела, крепко сжав кулаки на коленях. Ее губы двигались словно в беззвучной молитве.
Молча наблюдая за ее панической реакцией, Камель чувствовал себя настоящим бездушным монстром, который заставил ее пройти
