— Мне жаль, что на вас обрушились все эти неприятности, но сейчас я не располагаю временем, чтобы поговорить об этом. — Мигель попробовал шагнуть назад.
Иоахим кивнул и сделал шаг вперед:
— У меня есть к вам деловое предложение. Я хочу попытаться компенсировать свои потери. Возможно, как вы говорите, в том, что случилось, не было злого умысла.
Мигель растерялся. "Не было злого умысла". Неужели этот человек осмелился обвинить Мигеля в обмане, в том, что убытки Мигеля на сахаре были уловкой, дабы заполучить у Иоахима его пятьсот гульденов? Дня не проходит, чтобы маклер не дал кому-нибудь неправильного совета, и те, кому он стремится служить, иногда разоряются. Люди, неспособные рисковать, не должны играть на бирже.
— Я хочу, чтобы вы вернули то, что мне причитается, — настаивал Иоахим.
И тут Мигель понял, кто посылал ему странные записки. Он понял, кому принадлежит этот неровный, нервный почерк.
— Это вы посылали мне эти записки.
— Я хочу, чтобы вы вернули мои деньги, — подтвердил Иоахим. — Я хочу, чтобы вы помогли мне их вернуть. И не меньше, чем вы мне должны.
Мигель больше слышать не мог о долгах. Он просчитался, и только. Они оба пострадали. На этом нужно поставить точку.
— О каких деловых отношениях можно говорить, когда вы посылаете подобные записки? Как я должен это понимать?
Иоахим молчал. Он смотрел на Мигеля, как собака — на человека, который ее ругает.
Мигель сделал еще одну попытку.
— Мы поговорим об этом, когда я буду свободен, — сказал он Иоахиму, нервно озираясь в страхе быть увиденным шпионами маамада.
— Я понимаю, что вы занятой человек, — развел руками Иоахим. — У меня, как вы видите, полно свободного времени.
Мигель бросил взгляд в сторону биржи. Каждая минута, проведенная здесь, могла означать потерянные деньги. А что, если человек, которому он мог бы сбыть свои фьючерсы на бренди по вполне приемлемой для него цене, сейчас покупал эти акции у кого-то другого?
— Однако я спешу, — сказал он Иоахиму. — Поговорим позже. — Он снова шагнул назад.
— Когда?!
Вопрос был задан с такой решимостью, что скорее походил на приказ. В нем была такая страстность, словно Иоахим крикнул: «Стоп». Лицо того изменилось тоже. Теперь он смотрел на Мигеля сурово, как мировой судья, объявляющий вердикт. В мясных рядах несколько человек остановились и посмотрели в их сторону. У Мигеля бешено заколотилось сердце.
Иоахим продолжал идти с ним рядом по направлению к площади Дам.
— Как вы собираетесь со мной связаться, если не знаете, где меня искать?
— Это правда, — согласился Мигель, глупо хихикнув. — Как непростительно беспечно с моей стороны. Поговорим в понедельник, после закрытия биржи, в таверне "Поющий карп".
Это была небольшая тихая таверна, в которую Мигель заходил, когда ему нужно было выпить и что-то обдумать.
— Хорошо-хорошо! — радостно закивал Иоахим. — Я позабочусь, чтобы все было сделано как надо. Можно все вернуть назад. А теперь пожмем руки как деловые люди.
Но Мигель не намеревался дотрагиваться до Иоахима ни за что на свете, поэтому он поспешил прочь, притворившись, будто не слышал. Нырнув в толпу у входа в биржу, Мигель отважился оглянуться и, не увидев Иоахима, решил передохнуть, прежде чем войти. Биржевые дельцы проходили мимо, устремляясь к воротам, некоторые приветствовали его. Мигель поправил шляпу, глубоко вдохнул и прошептал на древнееврейском молитву, возносимую при получении плохих новостей.
7
Не двигаться на бирже с места было ошибкой. Как только Мигель остановился, на него набросилась дюжина маклеров самого низкого пошиба, испытывая степень его платежеспособности.
— Сеньор Лиенсо! — кричал едва знакомый Мигелю человек в нескольких шагах от него. — Я хотел поговорить с вами о поставках меди из Дании.
Другой отталкивал первого:
— Уважаемый сеньор, вы единственный, кому я могу это сказать, но у меня есть сведения, что цены на корицу сильно изменятся в ближайшие несколько дней. Но пойдут ли они вверх или вниз? Хотите это узнать, пойдемте со мной.
Молодой маклер в португальской одежде, которому на вид было не больше двадцати, пытался вытащить его из толпы:
— Я хочу вам рассказать, насколько вырос рынок сиропа за последние три месяца.
После тягостной встречи с Иоахимом у Мигеля не было настроения общаться с этими мусорщиками. Среди них были представители всех народов, их сплачивала нужда, которая не требовала единого языка или происхождения, достаточно было желания выжить, готовности перепрыгивать с одного обрыва над пропастью на другой. Мигель пытался пробиться сквозь толпу, чтобы двинуться дальше, когда увидел, что к нему идет его брат в сопровождении парнасса Соломона Паридо. Ему было крайне неприятно, что Даниель и Паридо видят его в столь недостойной компании, но теперь, когда его уже увидели, скрываться было поздно. Все зависит от того, как себя держать.
— Господа, господа, — обратился он к окружающим его неудачникам, — боюсь, вы приняли меня не за того человека, который мог бы вести с вами дела. Всего вам доброго.
Он пошел прочь, чуть не натолкнувшись на брата, который теперь находился всего в нескольких футах от него.
— Я тебя искал, — сказал Даниель, который после сахарного кризиса даже не смотрел в сторону Мигеля на бирже. Теперь он стоял рядом, наклонившись к нему, чтобы не перекрикивать окружающий гул. — Однако я не предполагал, что найду тебя в компании людей столь никчемных.
— Что вы хотите, господа? — спросил он, обращаясь главным образом к Паридо, который стоял молча.
Что-то в последнее время парнасс стал попадаться на его пути чаще, чем хотелось бы Мигелю.
— Мы с вашим братом обсуждали ваши дела, — поклонился ему Паридо.
— Господь и вправду наградил меня, если двое таких значительных людей нашли время, чтобы обсудить мои дела.
Паридо сощурился:
— Ваш брат сказал, что у вас трудности.
Он попытался улыбнуться, но от этого не стал менее угрюмым. Мигель холодно посмотрел на него, не зная, что ответить. Если этот болван брат опять говорил о кофе, он задушит его прямо в центре биржи.
— Не думаю, — сказал он, — что мой брат так хорошо осведомлен о моих делах, как он думает.
— Я знаю, что ты по-прежнему получаешь письма от этого еретика Алферонды, — сказал Даниель небрежно, словно ему было неведомо, что он раскрыл сведения, из-за которых на Мигеля может быть наложен черем.
Паридо покачал головой:
— Ваша переписка меня не интересует. Ваш брат, насколько я понимаю, желает вам помочь и считает, что не стоит посвящать посторонних в дела семьи.
