из детей обязательно начинал хныкать — просто от одного его вида, походки и выражения лица. Лучший и единственный друг Артема — Володя. Они родились почти одновременно и были друзьями с первых дней жизни, если представить, что младенцы могут дружить. Их отцы познакомились на выписке из роддома и так очаровали друг друга, что сразу скрепили знакомство пьянкой — в процессе которой напрочь забыли про новорожденных.
Отец Артема преподавал историю в местной гимназии. Ученики любили его за неформальный подход и называли не по имени-отчеству, а просто Сашей. Поздней весной и осенью отец проводил занятия на природе: водил гимназистов в Павловский парк. Несколько раз он брал с собой и Артема. В «саду муз» отец устраивал ученикам викторины. Он надевал костюм с бабочкой, всячески подражая Леониду Якубовичу, хотя не носил усов и не умел развязно шутить. Саша прятал подсказки у основания античных скульптур. Он зачитывал вопросы с карточек и дарил призы.
Игра возбуждала бурный энтузиазм у всех, кроме Артема. Его раздражали старшеклассники — шестнадцатилетние дядьки и тетьки, которые ведут себя удивительно несолидно, куда менее зрело, чем первоклассник Артем. Ему не нравилось и само место, «сад муз», — оно его неприятно волновало.
Сложно кого-нибудь удивить, показав копию древнегреческой статуи. Еще меньшее удивление вызовет среднерусский лесной пейзаж. Но группа статуй, неожиданно возникающая посреди среднерусского лесного пейзажа, озадачивает. Сперва кажется, что застал тайное действо. Все участники замерли и не смеют пошевелиться — в надежде, что останутся незамеченными. Двенадцать дорожек, три греко-римских бога и девять муз. Пока старшеклассники развлекались, Артем бродил среди лесных скульптур.
В разгар одной из викторин Артем заметил старуху. Она стояла у постамента с Гермесом. Артем смутно помнит, как она выглядела, — память сохранила отдельные детали. Что его по-настоящему ужаснуло, так это вид старушечьих губ. Темные, искривленные — казалось, они не способны произносить ничего, кроме угроз и проклятий. Губы безостановочно шевелились. Берет на голове напоминал моллюска, прилипшего к черепу. А вот скульптура Гермеса выглядела совершенно невинно. Просто парень в крылатом шлеме, похожий на писающего мальчика в фонтане. Наивный, если не сказать глуповатый, взгляд.
Сперва никто, кроме Артема, не замечал старуху, но она стояла так долго и так неподвижно, что постепенно завладела всеобщим вниманием. Когда старуха наконец повернулась, Артем увидел ее лицо, покрытое пухом. Он вспомнил, что уже видел это лицо несколько раз: кажется, старуха жила где-то поблизости. Она не делала ничего особенного — просто постояла у статуи, а потом ушла в сторону Павловского дворца. Но Артем помнит, какое тоскливое чувство тогда всех охватило. Викторина прекратилась сама собой.
А потом выяснилось, что эта старуха действительно была соседкой Артема и Саши. И однажды у старухи с отцом Артема случился конфликт из-за границ участка. Саша поменял прогнивший деревянный забор на ограждение из профнастила. И при замене немного сдвинул его на участок соседки. Соседка подошла к новой границе и принялась визгливо кричать. Отец утверждал, что возвращает историческую разметку. Соседка настаивала, что он нарушает закон. Артем помнит это плоское и тусклое лицо, статичные голубые глаза, помнит, с какой ненавистью старуха выплевывала ругательства. В разгар спора отец тяжело закашлялся, соседка сочувственно ему улыбнулась, и спор сошел на нет.
Затем соседка появилась у них на пороге с домашними эклерами. Отец принял их с благодарностью, пригласил старуху на чай. Она отказалась, и сын с отцом съели эклеры, разместившись в прихожей возле печи. Отец ел и шутил про яды и смертельные отравления. Весь рот и пальцы у обоих были в крему. Отец открыл задвижку, чтобы Артем мог смотреть на огонь. Печь стояла в центре дома и, по задумке, должна была равномерно распределять тепло по всей площади. Но с этой печкой было что-то не так: она прогревала только прихожую и кухню, другие помещения почти всегда оставались холодными.
Через какое-то время Артем увидел соседку, стоявшую у их калитки. Он был готов поклясться, что старуха делала какие-то пассы руками. Дождавшись, когда она уйдет, Артем подошел к калитке и заметил на ручке пятно крови. В центре пятна был комок слипшихся черных перьев. После этого случая соседка надолго исчезла из воспоминаний Артема.
Чуть позже выяснилось, что отец Артема тяжело заболел. Ему поставили страшный диагноз, и отец сразу же стал худеть и желтеть. Как будто болезнь по-настоящему вступила в свои права только после официального подтверждения. Саша угасал с каждым днем. Наблюдать за ним было ужасно. Артем достаточно долго заботился об отце, но в чем состояла эта забота, не запомнил.
Зато Артем хорошо помнил знаки и символы, которые буквально преследовали его. Например, во время прогулки по Екатерининскому парку статуя «Умирающий галл» шевельнулась и, приподнявшись на локте, окинула Артема строгим отцовским взглядом. Или однажды в шелесте листьев березы он отчетливо разобрал дату смерти отца. Тогда же начались бессонница и ночные кошмары. Эти кошмары были однообразными, но в точности никогда не повторялись. Артем видел гарпий. Гарпию, выглядывающую из-за печи. Гарпию под кроватью, хлопающую серо-рыжими крыльями. Гипсовую гарпию вместо садового гнома. Гарпию, сидящую на заборе. Двух гарпий на железнодорожной станции Вырица. Стаю гарпий, пожирающих запас дров на зиму.
Уже не во сне, а наяву Артем отчетливо видел гарпию с лицом соседки-старухи, кружившую над домом. Ее острые маленькие глаза блестели, как две тающих льдинки, а лицо было сморщенным и ороговевшим. Себя в этой сцене Артем почему-то помнит со стороны, как будто он вылетел из тела на время. А вид умирающего или умершего отца память не сохранила.
Любимой телепрограммой отца была «Очевидное — невероятное». И именно такой казалась ситуация: невероятной, но очевидной. Невероятно, но очевидно — соседка-ведьма убила отца при помощи древней греческой магии. Из книг по античности Артем усвоил, что Гермес, бог — проводник мертвецов, перевозил в нижний мир проклятия в адрес живых. Ни одно по-настоящему сильное заклятие не обходилось без упоминания Гермеса Хтонического, соратника богини мрака и колдовства Гекаты. Пусть никого не введет в заблуждение легкомысленный вид этой парковой статуи в Павловске. Юноша с хрупкой фигурой и невинным и в то же время усталым лицом; может быть, когда-то павловский Гермес и был таковым: бессмысленной репликой декоративной статуи. Но в начале Великой Отечественной войны его вместе с музами закопали под землю, чтобы спасти от бомбардировок. Когда его достали через несколько лет, это был уже совершенно другой Гермес — Подземный.
Артем рассказал о ведьме-соседке только одному человеку — Володе, спустя много лет после смерти отца. Володя очень любил
