же понял, что не рассчитал. Ну не было у него на крейсере таких слабых противников.
Приём был никчёмный, Дерен бы просто увёл руку вниз и выдернул из захвата, но охранник заскулил от боли тем противным голосом, когда понимаешь, что парень уже слишком взрослый чтобы вот так унижаться.
Рэм брезгливо выпустил чужую руку, сразу ставшую скользкой от пота.
— Не фиг было наезжать, — сказал он негромко. — Но если кто не понял — то я медленно повторю.
Секьюрити в панике оглянулся на певца, потом мазнул глазами по нашивкам на груди Рэма, обнаружил станнер у него на бедре и совсем скис. До него только сейчас дошло, что нечаянный противник — военный пилот, да ещё и вооружён.
— Ну, уйди, а? — прошипел он. — Житья же потом не даст. Ну, пожалуйста? С меня вечером пиво.
— Я с приятелем, — прищурился Рэм.
— Тогда два.
Рэм оглянулся. Главный менеджер и начальник охраны, Ором Кифара, смотрел на них с большим интересом. Ему, наверное, было бы в кассу, если бы парни сейчас подрались. Компромат всегда пригодится.
Ещё секунда — и от дверей отпочковались два качка в чёрных комбинезонах охраны корта. Подходить они не спешили, но намекали, что личные секьюрити тут прав никаких не имеют, и могут отправиться под арест до конца путешествия так же, как и нахальный гость.
Провоцировать их Рэм не стал. Постоял немного, похлопал по плечу секьюрити певца, и ушёл за свой столик.
— А чего не подрался? — усмехнулся юрист, видимо, наблюдавший за тем, что происходило у сцены.
Сидел он уже один. Брыластый Кифара растворился, словно его и не было.
— Кишка у них тонка со мной драться, — отмахнулся Рэм, принимаясь за бутерброды.
Он заедал разочарование.
Галка, наверное, обиделась. И зачем он вылез с этой правдой? Можно же было дня два потянуть резину и расстаться вполне по-доброму.
А вот с охраной этой доморощенной — это певец зря. Нашлась, понимаешь, звезда заштатного корыта…
Давно уже прошли времена, когда Рэм был самым мелким и самым слабым на крейсере. А за руки пилота хватать — это вообще отдельная история. Руки принято тренировать в первую очередь, ими почти вся работа в шлюпке делается.
— А вы… То есть ты… сумел договориться с Кифарой? — поинтересовался он у Ченича, запивая икру остывшим кофе.
Раз бутерброды и тарталетки уцелели, значит — это законная добыча!
— Очень символически, — усмехнулся юрист, благостно взирая на жующего Рэма. — Менеджер заверил меня, что официант жив и я могу провести с ним предварительную беседу, её предъявят таможне. А на Асконе у них есть проплаченная страховка, и дальше они сами займутся расследованием.
— Ну и что это был за яд? — спросил Рэм.
— Кифара настаивает, что не яд, а редкий алайский наркотик. Называется афрос кепра. Без вкуса и запаха. Достаточно было брызнуть из баллончика на десерт. Он бы не убил ни тебя, ни меня, но отправил на пару дней в медотсек.
— А официант? — удивился Рэм. — Я браслет прикладывал. Там всё было очень серьёзно.
— В случае с официантом, вещество сыграло как аллерген. У официанта оказалась редкая непереносимость кепры. Такое бывает. Несчастный случай.
— Значит, убить не хоте-ели… — протянул Рэм задумчиво. — Но тогда точно тебя хотели убрать.
— Почему? — без удивления спросил Ченич.
Рэм постучал ладонью по спецбраслету.
— С ядом ещё могло как-нибудь прокатить, не все яды определяются, и не все противоядия можно синтезировать быстро. Но нейтрализовать наркотик — задача для медика браслета на пару минут. Значит, охотятся за тобой. И, может быть, этот самый Кифара. Он ведь не только менеджер. Ты видел, как охранники на него смотрят? Кифара — начальник службы охраны корта. Заточили бы тебя в медотсек, а по прилёту — сдали, кому надо.
Ченич задумчиво почесал бороду.
— А что, спецбралет реально может синтезировать противоядие?
Рэм кивнул, откусывая сразу полбутерброда.
— Угу.
— А как он вообще работает?
— По-разному. Спектрограмма, остатки паров в воздухе, — пояснил Рэм. — Сейчас он на беззвучном режиме стоит. Если что — я ощущаю укол в запястье. Укол в прошлый раз был слабенький. Я глянул. На дисплее горел жёлтый сигнал. Не красный — «опасность», а так… Потому и решил, что десерт несвежий и от него воняет. Кстати, глаза у официанта были красные. Это в копилку с версией про аллергию.
— Давай-ка это запишем, раз взялись за расследование.
Сосед достал из кармана небольшой блокнот, открыл его и поставил на чистой странице пару странных закорючек.
— Это что? — удивился Рэм.
— Скоропись.
— Нет, я про блокнот. Это настоящая бумага?
— Ну, вот такой я весь устаревший, — рассмеялся Ченич. — Курево, блокноты. Это помогает мышлению. Пойдёшь со мной к официанту?
— Ещё бы! — обрадовался Рэм.
Ресторан постепенно наполнялся, а толпу парень не жаловал. Но не сидеть же в каюте?
Если внешне корт производил впечатление не совсем полной развалины, то медотсек выдавал скупость его владельцев с потрохами.
Такой древней медицинской техники Рэм не видел даже в детстве. А уж на «Персефоне» — вообще было другое поколение «железа».
Ему стало жалко официанта, обе руки которого были исколоты и обвиты пиявками имплантов для очищения крови.
— Это мне вакуум не идёт, — сипло сказал официант, заметив сердитый взгляд Рэма. — Я вообще медицину не переношу. Еле откачали. Спасибо вам. Мне медик сказал, что вы меня почти что спасли.
— Не за что. — Рэм сел рядом, а Ченич чуть поодаль, в кресло у одинокого столика.
Палата была маленькой, без реанимационной капсулы. Или экономили, или парню и в самом деле стало значительно легче.
Ченич записал в блокнот имя официанта и задал первый вопрос.
— Вы можете рассказать мне, где взяли баллончик с коньяком для десерта? У вас есть специальное место хранения, кто имеет к нему доступ?
— Только другие официанты, — быстро ответил парень и покраснел.
«Да он же врёт!» — осенило Рэма.
Глава 9. Галка
Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»
Обсудить допрос официанта Рэм и Ченич решили в каюте.
Юрист достал свой бумажный блокнот и поставил в центре листа закорючку.
— Почему ты решил, что официант соврал? — спросил он Рэма.
— Просто
