за меня, ребёнка усыновлю. Будешь жить, как королева.
– К чему ты это говоришь, Эд?
– К тому, что люблю тебя с того самого первого дня, когда ты заявилась к нам с мамой.
Верочка растерялась. Чего она никогда не ожидала от Эдика, так это признания в любви. Несколько минут она сидела в растерянности.
– Деньги забери свои, тебе они сейчас нужнее, – продолжил Эдик и вернул назад всю сумму. – На крестины-то хоть позовёшь?
Потом он вышел из машины, открыл дверцу с той стороны, где сидела Верочка, галантно предложил ей руку.
– Спасибо тебе, Эд, – сказала Вера и поцеловала его в щёку. – Познакомишься с моим мужем?
– Сегодня не хочу, извини.
Славик, наблюдавший сцену прощания своей жены с незнакомым молодым мужчиной, пришёл в ярость.
Как только Вера подошла к нему, он тотчас излил своё негодование:
– Теперь я понял, почему ты не хочешь учиться! А зачем учиться, если мужики на красных мерседесах возят? Ничего тебя не останавливает от похождений, даже беременность! Какой же я слепец! На ком я женился? Другие девчонки и учатся, и пироги успевают печь, а ты только спишь и гуляешь. Наверное, и ребёнок не мой? Шлюха!
– Всё, что ты сказал, это – твои фантазии! На самом деле, Славик, всё обстоит не так, как ты придумал. Я сейчас объясню!
– Я не нуждаюсь в твоих объяснениях, отныне ты мне не жена, – сказал он и стал удаляться от Веры быстрыми шагами.
– Подожди, – бросилась вдогонку она. – Зачем ты так, Слава?
Она положила руку ему на плечо и хотела утешить, помириться, но Славик резким движением оттолкнул Верочку от себя, она не удержалась на ногах и упала спиной на кучу талого, прощального, весеннего снега. Единственная верхняя пуговица, на которой держалась шуба, едва запахивающаяся на животе, оторвалась, и шубка слетела с плеч.
Верочке не было ни больно, ни холодно, только очень-очень обидно и грустно.
Сюрприз
В общежитии её ждал сюрприз: как ни старалась она открыть дверь, у неё ничего не получалось, мешал вставленный с обратной стороны ключ.
Верочка постучала. Сначала тихо, потом громче.
– Слава, открой, пожалуйста, это я.
Славик молчал и не собирался впускать жену.
Вера прошла на общую кухню, выпила воды, потом снова вернулась к двери.
– Слава, прошу тебя, открой!
– Где шлялась, туда и иди! – услышала она из-за двери гневный голос мужа.
Что же делать? Верочка не знала. Пойти переночевать к подруге Лене? Её общежитие тоже находилось в Студгородке, не так далеко, пешком за пятнадцать минут можно дойти. Но что сказать ей? С тех пор, как Верочка бросила без предупреждения прежний институт, она больше полугода не возобновляла отношений с подругой. Да и после десяти вечера вход посторонним в общежитие был воспрещён.
Она решила идти к отцу.
Егор не удивился, ни о чём не спросил, встретил по-доброму.
– Проходи, Верочка! Будем ужинать.
– Да я не ужинать, – ответила девушка и… расплакалась.
– Что случилось, доченька?
– Славик выгнал меня…
– Не плачь, Верочка, не надо, – Егор погладил дочь по голове. – Места у меня много, всем нам хватит. Оставайся здесь, доченька.
– Нет, я только переночую у тебя, а завтра уеду в Нижний, поживу пока дома.
Глава восемнадцатая
Родные люди
Егор так и не сомкнул глаз, чтобы к утру выполнить все заказы и получить расчёт в сапожной мастерской.
– Поеду вместе с тобой, доченька, так мне будет спокойнее, – сказал он, когда Верочка собралась в дорогу. – Заодно познакомлюсь с женщиной, которая тебя вырастила. Хочу поблагодарить Ларису Андреевну.
Однако всё сложилось не так, как хотелось: Ларисы дома не оказалось.
Верочка позвонила соседке.
– Ой, да Андреевна-то только вчера укатила в санаторию. Вер, у тебя ключа что ли нет?
– Забыла в общежитии. А запасной мама разве не оставила Вам?
– Нет, ничего не оставляла в этот раз, – ответила женщина.
Честно говоря, Вера никак не ожидала такого поворота событий. Она надеялась пару недель побыть дома, а перед родами вернуться в общагу. Глядишь, и Славик к тому времени справится со своими обидами, и всё наладится у них. Показываться мужу на глаза сразу после ссоры, чтобы вновь выслушивать его упрёки и бесконечно оправдываться, ей совсем не хотелось.
– Доченька, я получил деньги, так что ты не волнуйся! Вполне можем и в гостинице поселиться, – предложил отец.
– Ой, и у меня есть деньги, – вспомнила Вера о купюрах, которые вручил ей перед расставанием Эдик. – Мы с тобой богачи!
Экскурсия
Верочка показывала отцу город, а Егор радовался этой экскурсии, словно маленький ребёнок.
Причины для новой радости у него были веские: хоть и жил он с некоторых пор неподалёку от дочери и мог иногда видеть её, но в короткие и редкие визиты никак не удавалось поговорить по душам, и вот теперь они отправились вместе в длительное путешествие, впервые в их жизни.
Конечно, на дружбу или теплоту чувств он не смел надеяться. Слишком много прошло времени, Верочка выросла без него, сформировавшийся человек. Да, можно попросить, мол, люби меня, я и есть твой настоящий отец, но от этой просьбы чувство моментально не возникнет, не раскроет душа свои объятия по требованию: кровь-то родная, а по жизни, считай, двадцать лет чужими ходили.
Егор старался не лезть в душу дочери, не навязываться, не заставлять её страдать или выбирать между ним и теми, кто её вырастил, выпестовал, ничего не расспрашивал, слова не сказал в их адрес, да и не возникало у него плохих слов ни к кому, человеком незлобивым был.
А счастье отцовское само его нашло, и он гулял с Верой, бережно придерживая её под локоть, и не было в мире времени более драгоценного, чем эти минуты.
Вера рассказывала о своём детстве и занятиях спортом, о несбывшихся мечтах, о друзьях школьных и новых, с которыми познакомилась в студенческий период, о работе в ночном клубе, Егор слушал с большим интересом. Верочку вдохновляло его неподдельное внимание к каждому её слову, событиям жизни, никакого дискомфорта в этих сложных для неё отношениях она не испытывала, наоборот, почувствовала энергетическую связь с отцом. Подумалось, что «прежний» родитель редко бывал настолько открытым для общения с ней.
– А мама моя была какой? – неожиданно спросила Вера.
– Красивой… Такой же, как и ты… Росточком, конечно, поменьше, а цветом волос и глаз вы с ней похожи.
– Ты после её смерти не женился почему?
– Одну её любил и люблю до сих пор…
Вера замолчала и больше не задавала вопросов, а он не хотел рассказывать в такой чудесный день о смерти её матери, отложил эту тему на потом. Вот родит Верочка, ребёнок подрастёт, может, когда-нибудь и поведает грустную историю, а сейчас точно ни к месту.
Потом Егор корил себя за это, считал виноватым: утаивая причину смерти Верочкиной матери, только хуже сделал. Если бы хоть слово сказал… Может, дочку это навело бы на мысль, она бы хоть как-то смекнула или…
Всяких «или» могло быть тысячи, но в тот день ни одно из них не случилось и не прозвучало, поэтому после продолжительной экскурсии по городу, отец и дочь смело отправились в гостиницу, а не в обратный путь.
Чай
Верочка проснулась от страшной боли в животе и стиснула зубы, чтобы не застонать.
Надо же, какая нелепица! Кишки, наверное, подумалось ей: слишком много яблок съела. А боль, между тем, прошла, затихла, приумолкла, и девушка снова смогла заснуть.
Поспала Вера чуть-чуть, минут сорок, не больше, и снова что-то раздирающе-невыносимое заставило её сжаться в комок и подтянуть коленки к груди.
«До родов две недели, – рассуждала она сама с собой, когда отлегло, и голова вновь стала свежей. – Что же со мной?».
Сон улетучился, исчез за непроглядными зимними сумерками.
– Верочка, будем завтракать? – услышала она заботливый голос отца, он тоже не спал. – Ты не стесняйся, если кушать хочешь.
– Спасибо. Мне пока не до еды, живот разболелся что-то.
Егор заволновался, но виду не показал, как можно спокойнее сказал:
– Ты приляг, Верочка, приляг! Я сейчас попрошу у дежурной чайничек или кипятильник, чайку согрею. Попьём,
