class="p1">Для этого очень пригодилось бы такое эффектное оружие, как ядерная мина.
О ней он в первый раз услышал от мудрого человека, пришедшего в гости к отцу. Человек этот намекнул на то, что есть возможность заполучить такую мину, но нет отважного джигита, который бы взялся за осуществление уже придуманного храбрыми людьми плана. Булат вызвался его осуществить. И уже он вышел на важного человека с генеральскими погонами на плечах, нашел Бекхама, разработал детали операции по вербовке Забайраева. Она не получилась, как он считал, из-за просчетов и жадности того же генерала, и тот поплатился за это. Но крест на самой идее Булат не поставил. Погиб генерал Джохар Дудаев, умер отец, сам Изгоев еще раз побывал сначала в Германии, потом в США, в Турции, потом в трех арабских странах, поумнел, стал мыслить масштабней, и в эти масштабы опять просилась ядерная мина. И самому постоянно хотелось войти в историю…
Следы мины он пробовал искать самостоятельно, и когда уже было посчитал их навсегда потерянными, случайно нашелся Забайраев…
И вот он стоит сейчас в его палатке.
– А знаешь, Муса, это хорошо, что ты в войну в тихом месте отсиделся, сберег себя для большого дела. Воевать и без тебя было кому, и мы хорошо воевали, слышал, наверное, да? Арби помнишь? Тот, с которым вы к пещере ходили?
– Помню. Напрасно он тогда меня не послушал. И во второй раз – не надо было на роту нападать.
– Наверное, ты прав, – кивнул Булат. – Но не будем осуждать мертвых. Арби отважный был, сорвиголова! Бригадным генералом стал. Потом погиб… И Сулейман погиб, и Асхаб… Впрочем, этих ты не помнишь, ты ведь с нами всего ничего побыл. Многие погибли: и Басаев, и следующий президент Масхадов. И врагов наших много погибло! Война была долгой…
– У меня были прострелены ноги, я долго лежал, – как бы оправдываясь, сказал Аслан-Муса.
– Это я уже знаю. Я многое знаю и помню. Как ты деньги мне возвращал – стыдился брать лишние. Но все же много себе оставил, хотя не отработал. Не вернул нам ту ядерную мину. Где она? В подвале небось прячешь ее? Или продал кому? – Булат зло улыбнулся, но тут же примирительно добавил: – О деньгах – это я так, к слову. Хотя понимаю: если потребую – отдашь и в полицию заявлять не побежишь. Но отдать будет сложно, да? Дом для этого придется продать, машину, овец. А главное – детей в нищете держать, а они у тебя к бедности не привыкли. И потом, надо же будет еще семье объяснить, отчего в бедность впадаешь. Но не бойся, не бойся. С тебя мина – и мы квиты.
– У меня нет мины, – обреченно ответил Муса.
– А где же она?
– Как лежала в пещере, так и лежит – что с ней сделается?!. Только взять ее слишком сложно. Я же рассказывал, если помнишь, был сход лавины.
– Ну, как же это забыть.
– Я думал, придет весна, лето, снег растает… Мы не поняли тогда, что со снегом и камни сошли. Крепко завалили пещеру валуны. У меня поначалу были планы откопать вход, а потом подумал: ну, откопаю, а дальше что? Куда деть ее? Зачем она мне нужна? За нее не деньги дадут, а срок, а то и вышку…
– И опять у тебя на первом месте деньги, – с укором покачал головой Булат.
– А что у тебя на первом месте? – спросил Муса.
У него была теперь возможность получше рассмотреть одного из ближайших сообщников генерала Дудаева. Внешние изменения были весьма заметны. При первых встречах Булат был гладко выбрит, но носил, как президент, усы, а сейчас ровная густая борода, уже с проседью, украшала его лицо. И голос стал грубее, жестче, и взгляд, когда-то мягкий, приобрел острую колючесть.
Булат не ответил на его вопрос, вместо этого задал свой:
– Ты не врешь, что ранец все еще в пещере?
– Можешь сам проверить. Но вход туда по-прежнему засыпан лавой камней.
– А давно ты был возле нее?
– Я там бываю часто, можно сказать, каждый день. Я пасу в том районе отару овец. Не поверишь, постоянно разговариваю с ней! И мина вроде бы мне отвечает – значит, на месте, отдыхает, ждет…
– Видишь, как совпало, – уголками губ усмехнулся Булат. – Ты выбрал место поближе к пещере, и я к ней перебрался. Но, признаюсь, не смог ее найти. Просто не думал, что камнепад так изменит пейзаж.
– Это не так, я не выбирал место, – запротестовал Муса. – Дело случая, что семья спасшего меня чабана жила неподалеку. А ты как меня нашел?
– Очень просто. Я ведь помнил твою новую фамилию. Повторюсь, война была долгой: в первой войне меня два раза ранили, один раз очень тяжело! Долго лечился за границей. Потом началась вторая, и я вновь воевал – отступая, оказался за границей. Прошло время, объявили амнистию. Выждал, вернулся, отсиделся, стал незаметен. Потом начал поиски – а вдруг ты выжил после падения в пропасть? И верно, случилось чудо! Слава Аллаху! Наше! Разведал, чем занимаешься, как живешь. Вижу, у тебя славный сын. Он далеко пойдет…
– Ваху не надо впутывать в наши дела, – хмуро проговорил Муса.
– Ты плохо знаешь своего сына, – с кривой усмешкой ответил Булат. – В деле служению Аллаху он уже сделал первые шаги и пойдет дальше нас. Дети всегда должны идти дальше отцов. Ты, Муса, все мерил и, как я вижу, и сейчас меряешь, рублем, а у него есть истинная вера. И она еще более окрепнет, если он узнает, что его отец готов был отдать жизнь в святой борьбе с неверными.
– Это не так, Булат, – покачал головой Муса. – Конечно, я всегда читал утреннюю и вечернюю молитву, но никогда не был глубоко верующим человеком. Я не фанатик.
Булат прикрыл глаза и нараспев произнес:
– Аллахумма, би-кя амсайна, ва би-кя асбахна, ва би-кя нахйа, ва би-кя намуту ва иляй-кя-ль-масыру… Ты произносишь эти слова. Ты говоришь: владычество над всем принадлежит Аллаху, ты просишь его о благе того, что будет в этот день и что за ним последует, и просишь уберечь тебя от зла, от мучений в огне и мучений в могиле. И Аллах идет тебе навстречу, ты живешь спокойно и благостно чувствуешь себя, так? У тебя есть жена, у тебя есть дом, у тебя есть дети, у тебя есть овцы. Это все дал тебе Аллах. Теперь надо послужить ему. И ты послужишь. Даже если не очень хочешь этого.
Он чуть приоткрыл полог палатки
