сделала вид, что это обычная встреча друзей.
— Понятно. Есть что перекусить? Даже домой не успел заскочить, голодный как волк! — Том по-хозяйски прошёл в кухню, и даже ни словом не обмолвился о моём фантастически красивом образе.
«Ладно. С голодным мужчиной не о чем говорить. Возможно, после ужина он будет более внимателен»…
Конечно, я и так собиралась сначала накормить его, и всё было давно накрыто, но то, что он не сказал мне какая я красивая, немного расстраивало и злило. И это сказывалось на моих движениях и речи.
— Ты сегодня не в духе? — заметил Том.
— Всё хорошо. Просто немного устала.
— Мясо, кстати очень вкусно получилось! Молодец! — он уплетал за обе щеки, запивая это всё вином. — Хочешь, возьму тебя на работу в «Unbridled Fun», будешь там стейки жарить?
— Ээ… — я даже дар речи потеряла. — Нет, спасибо. Я не об этом мечтаю, — и поморщилась, представив себя на кухне загородного клуба в роли кухарки.
— Ну и зря! А то наш повар отвратительно их готовит. Всё равно буду нового искать.
Я молча слушала и кивала. Разве это подходящая тема для разговоров влюбленной пары? Есть совершенно не хотелось, и я просто пила вино, почти не замечая его вкуса. Поев, Том откинулся на спинку стула:
— Ну так куда едем? Ты сказала, что сегодня на твоих условиях, — Том с интересом навалился на стол. — Давай, удиви меня!
— Никуда. Я хотела побыть дома. С тобой.
— О, как! — Том удивлённо вскинул брови. — Я уж думал, что идём куда-то, раз ты так принарядилась.
— Ой, ну наконец, заметил! — немного обиженно ответила я.
— Ещё бы! Как я могу не заметить — ты же была в этом платье на Балу!
И у меня затеплилась надежда, что всё получится, как надо. Раз он помнит, как впервые меня увидел — значит, ему не всё равно!
— Ты тогда была словно перепуганная, а ещё — похожа на ребёнка в цирке: глаза по пятаку, словно тебе хочется всё вокруг трогать и скакать вприпрыжку. — Он улыбнулся, в глазах его светилась чертовщинка. — Обожаю такую непосредственность. Женщины, умеющие сохранять в себе маленькую девочку, вечно удивлённую и готовую к экспериментам, прекрасны! Именно такой я видел тебя во снах! Иди ко мне… К ни го ед . нет
Сердце сладко затрепыхалось, щёки вспыхнули от смущения. Я медленно поднялась, пытаясь сохранить грациозность осанки… но Том схватил меня вдруг за руку, настойчиво потянул, почти дёрнул, к себе. Я охнула и оказалась у него на коленях… правда лицом к окну.
— Если честно, мне хотелось сделать это ещё там, в резиденции… — его губы коснулись моей спины между лопаток, руки скользнули на плечи. — Но условности, условности… Кому они нужны, спрашивается, да?
— Что хотелось сделать? — не поняла я, и попыталась развернуться к нему, невероятно смущаясь тому, как неотвратимо быстро, вдруг, полетели события, но он удержал, приглушённо рассмеялся:
— Стянуть с тебя это. Мне всегда казалось, что платья с таким глубоким вырезом на спине созданы специально для того, чтобы было удобнее раздеваться… — его пальцы скользнули под ткань, ладони огладили плечи и потянули платье вниз. — Ванесса… Ты чертовски, просто умопомрачително сексуальная штучка! Если я сейчас же не укушу тебя за грудь, я буду самым несчастным мужчиной на этом свете…
— Что?.. В смысле… Том, ты…
Что я хотела сказать? Понятия не имею! Но стало так неловко… Его дыхание обжигало кожу, руки — такие крепкие, нетерпеливые по-прежнему не давали мне развернуться к нему и, при этом совершенно бесстыдно, практически без спросу, лезли всё глубже и глубже под платье.
— Том, подожди, давай не здесь… Том…
Я-то думала, что сначала будет взгляд — глаза в глаза, и от него — словно электрический разряд… и искры по телу. Потом робкий, но полный взаимного притяжения поцелуй в губы… В животе снова запорхают безумные бабочки и Том, уловив моё молчаливое согласие, подхватит меня на руки и унесёт в спальню, туда, где уже горят, создавая интимный полумрак, свечи…
— Почему не здесь? — он обнимал меня так жарко, так страстно и крепко, что иногда даже больновато. — Ванесса, ну ты же хочешь… Я хочу. Можно и здесь, и в спальне, и в ванной и на балконе… а ещё, знаешь… — он помолчал, уткнувшись лбом мне в спину, — я хотел бы попробовать на крыше. У вас чердак открыт, как думаешь?
«Он шутит! Точно! Прикалывается… Это же Том! Безобразник Том…»
Я соскользнула с колен, всё-таки развернулась к нему лицом… И тут же с трудом отодрав лёгшую на мою грудь нетерпеливую ладонь, взяла его за руку:
— Пойдём…
Повела в спальню. Там едва уловимо пахло жасмином, играла лёгкая музыка, потрескивали, отбрасывая неверных свет на стены, свечи. Подвела Тома к кровати, опустилась на неё. Он сел рядом.
— О, романтика… А у тебя есть ещё свечи?
— …Зачем?
— Ну, тебе не кажется, что темновато? Ване-е-есса… — он сгрёб меня в нетерпеливые объятия, придавил собой. — Я хочу тебя видеть, хочу наблюдать как ты кусаешь губы, как затуманивается твой взгляд, как твердеют сосочки и покрывается мурашками кожа… Ты же такая красотка, глупо прятать всё это в темноте. Погоди!
Он вдруг вскочил, выбежал на кухню и тут же вернулся. В руках его был телефон, оставленный раньше на кухонном столе.
— Сейчас… — повозился в нём. — Фонарик! — направил яркий луч в потолок и в комнате стало на порядок светлее. — А можно ещё вот так! — он положил телефон перед зеркалом, и теперь света было достаточно даже для того, чтобы читать… Обернулся. — Ну, малыш… Ну? Почему ты ещё одета?
Я сжалась. Если бы он просто целовал меня, давая возможность вести свою игру, разгораться страстью и постепенно позволять всё больше и больше… Так, чтобы я чувствовала, что он со мной, что он чувствует меня, хочет МЕНЯ, а не просто… просто хочет….
Том присел передо мной на колени, и, мельком глянув в глаза и тут же переведя взгляд на пока ещё скрытую тканью грудь, подцепил подол, потянул его кверху. Вот щиколотки, вот колени, вот бёдра… Я сидела, не смея шелохнуться. Нет, я не боялась близости, я любила секс, понимала как, что и куда… Но… Он поднял взгляд, сощурился:
— А может, хочешь сама раздеться? Я бы посмотрел… — запустил руку под юбку, и я вздрогнула от прикосновения к прикрытой лишь тонким кружевом ягодице. — Ванесса, какая ты сладкая… — и одним движением повалив меня на спину, прильнул губами ко внутренней поверхности бедра.
Я зажмурилась. «Ну что с тобой, Ванесса… Ну
