нравился хороший безымянный секс с покорной женщиной, но почему-то теперь моя жажда сосредоточилась на одной женщине с копной вороных волос и преследующими серыми глазами.
Я в полной жопе.
Я допиваю остаток мартини, надеясь, что небольшой кайф меня расслабит. Цель сегодняшнего вечера — избавиться от тяги к Джорджии. Я не смогу этого сделать, если не выберу партнера и не сделаю это, а не буду сидеть в стороне, как какой-то неудачник.
— А что с ней? — Джулиан щелчком головы указал на фигуристую женщину с водопадом косичек по спине, жеманно наблюдавшую за нами с другой стороны бара. — Кажется, она заинтересована.
— Ладно, — смягчаюсь я, чувствуя, что это скорее деловая сделка, чем что-то приятное. — Я отведу ее в игровую.
Джулиан усмехается и качает головой.
— Я не пытаюсь навязать ее тебе. Это были напряженные пару недель. Ты заслуживаешь освобождения.
Роуэн прислоняется к руке Джулиана, ее голос дразнит.
— Если только что-то или кто-то не удерживает тебя?
Я закатываю глаза. Приятно осознавать, что Роуэн не пугает мой статус пахана.
— Вы двое разговаривали с моими братьями?
— Я всегда разговариваю с твоими братьями, — сухо говорит Джулиан. — Это моя работа. И мы все согласны с тем, что тебе нужно расслабиться.
— Mu’dak, — ругаюсь я на него, что, кажется, только веселит его еще больше, но я уже встаю с табурета, поправляя запонки и поправляя галстук. Когда я приближаюсь к своей цели, потягивая через соломинку какую-то ужасную синюю смесь, ее глаза загораются от моего внимания. Я знаю, что просто делаю все возможное. Мой член сейчас должен быть болезненно твердым. Недели без секса, а внутри я совершенно мертв.
Стоя перед ней, мне не нужно ничего говорить. Мои намерения становятся очевидными, когда я поднимаю бровь и наклоняю голову. Я спрашиваю ее, хочет ли она поиграть. Ее глаза загораются, и она поднимается со стула, вложив свою руку в мою. Она похожа на готического кролика из журнала «Плейбой», и я был бы в восторге от этого, если бы не горячая маленькая пленница, прожигающая дыру в моей голове двадцать четыре часа в сутки.
— Отдельная комната или ты предпочитаешь, чтобы за тобой наблюдали? — спрашивает девушка-гот, когда мы спускаемся по лестнице на нижний уровень.
— Отдельную, — рявкаю я, ведя ее в комнату, которую снимаю только для личного пользования. Оказавшись в богато украшенном зале, украшенном так же богато, как и остальная часть клуба, она покачивается в такт музыке, исполняя импровизированный стриптиз. Я качаю головой, чтобы она остановилась. Это чертовски неловко.
Если она на меня раздражена, она не говорит об этом.
— Хорошо, я поняла, — мурлычет она. — Давай сразу перейдем к делу. — Она опускается на круглую кровать в центре комнаты. Опираясь на локти, чтобы оценить мою реакцию, она широко раздвигает ноги, чтобы я мог видеть предлагаемые товары. Без трусов, естественно.
— Как ты меня хочешь? — спрашивает она низким и хриплым голосом.
Она сгибает палец, маня меня вперед. Я не люблю, когда меня вызывают, но сегодняшнего вечера не произойдет, если я не сделаю шаг. Я подхожу к краю кровати.
— Вот так-то лучше, — улыбается она, протягивает руку, расстегивает молнию, забирается в брюки и нащупывает мой еще мягкий член.
Неприятное напряжение разрежает воздух в комнате. Мой воротник кажется слишком тугим, мой костюм сжимается, как будто стены смыкаются вокруг меня. В этот момент ничего не кажется правильным.
Ничего.
И поэтому я выбираю путь труса.
— Это не сработает. — На ее лице появляется разочарование, но я даже не даю ей времени спорить. Отступив назад, я снова застегиваю молнию и мчусь вверх по лестнице к парадной двери «Темной стороны».
ГЛАВА 15
Джорджия
Капли пота стекают между моими плечами и спиной, когда я направляюсь в спальню, уставшая после очередного занятия крав-мага. Как обычно, Наталья меня сопровождает, следя за тем, чтобы я не бродила одна. Интересно, смогу ли я справиться с пожилой женщиной, особенно после этих ошеломляющих тренировок, но я знаю, что сразу за ней стоит вооруженный охранник. А не за горами еще десять злобных русских.
Честно говоря, мне нравится Наталья. Мы уже провели много времени вместе, и хотя я до сих пор ничего не знаю о ней лично — как и большинство людей, связанных с братвой, она держит свои карты довольно близко к груди — но у нее добрые глаза, и она хорошо меня кормит.
Ух ты. Это довольно грустно. Поговорим о Стокгольмском синдроме.
Она мой тюремщик, а не друг.
Словно слыша мои мысли, Наталья поворачивается ко мне и открывает дверь в мою комнату.
— У меня для тебя сюрприз, — говорит она, выглядя довольной собой.
— Да неужели. Что это? — Не знаю, как я отношусь к сюрпризам под этой крышей.
— Смотри сама. — Она открывает дверь в мои апартаменты, где стоит миниатюрная темноволосая молодая женщина в черной униформе, которую носит вся прислуга в доме Козловых. По крайней мере, это сделано со вкусом и лестно, совсем не похоже на то злодеяние, в котором Олег одевал свою прислугу, состоящую исключительно из женщин.
— Это Пайпер, — представляет Наталья.
Пайпер протягивает мне руку для пожатия.
— Приятно познакомиться. Я здесь, чтобы помочь тебе подготовиться к этому вечеру.
Мои брови сошлись вместе.
— Вечеру? А что у меня сегодня вечером? — Обычно я просто ужинаю в своей комнате, уставшая после долгого дня, и смотрю телевизор, пока мысли об Андрее не вторгнутся в мой мозг. Скажу лишь, что я очень хорошо знаю, как работает душ-массаж в смежном номере.
Я все еще ищу способ сбежать, но теперь, когда Андрей напал на меня, у моей двери по ночам всегда дежурит охранник. С этого момента мне придется быть намного хитрее.
— Козловы пригласили сегодня вечером тебя к ним на ужин. Пайпер входит в наш домашний персонал и была достаточно любезна, чтобы предложить сделать тебе прическу и макияж. — Объясняет Наталья.
Внутри меня сжимается нечто, очень похожее на волнение. Отталкивая это чувство, я скрещиваю руки на груди. Я не видела Андрея с тех пор, как он похолодел после того, как напал на меня в библиотеке. Хотя это отстранение все еще актуально, я знаю, почему он это сделал. Он хочет, чтобы я сосредоточилась на поиске этой Киры, кем бы она ни была, а не на том, чтобы отвлекаться. И за это я заставлю его поплатиться самым жестоким способом.
— Готова к тому, чтобы я творила чудеса? — Пайпер наклоняет голову в сторону, рассматривая меня — вероятно, оценивая, сколько работы ей предстоит.
